События, о которых я хочу вам рассказать, происходили в послевоенные годы. Мои отец и мать родом из небольшой деревушки в Чувашии. Спустя десятилетие после Победы, там потихонечку стала налаживаться жизнь. По вечерам на берегу речки зазвучали песни под гармонь. Снова свадьбы под осень стали справлять. Молодым худо-бедно, но строили свои дома. Когда требовалась помощь, соседи помогали в строительстве или всей большой родней убирали урожай картофеля. Косили и убирали сено тоже сообща. Была у нас взаимовыручка.
В новогодние праздники развлекались тем, что наряжались и ходили по дворам. Мужики переодевались в женское платье, а девушки – в мужское. Пели частушки. Конечно, до войны было много парней, а в эти послевоенные годы в основном были овдовевшие женщины и молодухи. Парни на этих праздниках присматривали для себя будущих жён. Зимними вечерами женщины вышивали скатерти, рубашки, готовили приданое.
У мамы тоже был сундук с приданым. Она уже закончила успешно десятый класс – у её семьи была возможность дать всем своим семерым детям образование. Из четырнадцати детей остались живыми только семеро: пять девчонок и два парня. Начали строить дом. Помогали соседи.
По чувашским традициям младший сын оставался с родителями жить, а потом ему должен достаться по наследству рядом строившийся дом. Но было одно но: старший брат и четверо сестёр уже были при семьях. Оставалась только моя мать не замужем. Брат ждал, когда она в свои 19 лет наконец обратит внимание хоть на какого-нибудь парня. Мама же вступила в комсомол и о замужестве даже не помышляла.
Она была в своей семье белой вороной. Подолгу сидела за книгами или на комсомольские собрания бегала. Эти увлечения никто из родственников не одобрял. Родители были не против ее выдать её замуж.
Помню, отец рассказывал, как гуляли как-то вечером, и к нему пристал с расспросами младший брат моей матери: как, мол, живётся, чем занимаешься. Он рассматривал отца с ног до головы. А на том были сшитые штаны из мешковины (он их сам шил), на ногах лапти, тоже сплетены им же из липового лыка. Поинтересовался у отца, что тот умеет, кем мечтает работать. А отец любил ветеринарное дело и это у него хорошо получалось. Тогда брат матери спросил у моего отца, не хочет ли он жениться на девушке из зажиточной семьи. А тот ее даже и в глаза не видел! Тогда семьи могли между собой договориться, согласия жениха и невесты не спрашивая. Отец согласился жениться на моей матери, но у него уже была подружка, из такой же бедной семьи, как у него, семьи. Отцу очень польстила женитьба на зажиточной, из другого сословия, девушке. Договорились её выкрасть из дома (так можно было в те времена). Мамины планы продолжить учебу рухнули, а она так хотела быть учителем! Жизнь с отцом стала для неё каторгой, а когда она сбежала от него, так её родственники – брат и сёстры – волоком за косы вернули мужу. Атмосфера в семье накалилась до предела.
По деревне прошёл слух, что для строительства Красноярской ГЭС на Енисее в Сибири требуются рабочие. Обе семьи, матери и отца, порешили, пока не приключилось беды, выпроводить их в Сибирь на заработки. Отец метался и не хотел уезжать из тёплого климата в неизвестную и холодную сторону. Они были напуганы, ведь Сибирь – это же место ссылки для провинившихся людей, туда ссылали на каторгу. А тут добровольцем по вербовке на какую-то стройку века.
Родилась дочь, но прожила недолго. Родилась вторая. Как только ей исполнилось два месяца, поехали на стройку. Бумажки были подписаны. Подъёмные получены.
Стройка уже какой год шла, когда родители смогли вырваться из Чувашии. Приехали только в марте 1959 года. С двухмесячным ребенком на руках поездка была тяжёлой. Сибирь их встретила холодными морозами и сугробами. Маме климат не подошёл. Стала часто простывать. Если бы вернулись домой, то возможно мама и смогла поправиться. Но делать нечего, государству надо отрабатывать. Вспоминали, что ехали очень долго и мучительно, с пересадками, пока добрались до места назначения. Поселили их в барак. Длинный такой, разделённый пополам. Из сеней попадали в большую кухню. Досок на полу почему-то не было. Во второй комнате пол уже был застелен досками. Появилась корова. Зимы были суровые.
Земляной пол застелили соломой, после отёла корова с телком из-за морозов жили в кухне, надо было сберечь телёночка. Корова жила дней пять в кухне, а потом оставался только телёночек. Отец заработал бронхит, а у матери от постоянных простуд пошло осложнение на сердце. Да и не только от простуд. Когда родилась вторая дочь, отец матери объявил, что будет до тех пор рожать, пока не родит пацана.
Отцу доверили трактор. От грохота трактора и простуд заработал отит и стал плохо слышать. У него постоянно стала болеть голова, хоть на стенку лезь. Да и работа была очень сложная, нужно было консервировать кладбище: засыпать дустом и утрамбовывать. Местные такую работу выполнять отказывались, вот приезжим и приходилось этим заниматься. Отец от такой работы был постоянно в угнетенном настроении. На этой земле у местных родители и прадеды были похоронены, конечно, им сложно понять, что идёт стройка и что всё скоро уйдёт под воду. Они трактора закидывали комьями земли. Смотреть на причитания людей, охраняющих свои могилки, отцу было невыносимо.
