Вечерело. Пацаны привели нас на край города к солидному двухэтажному зданию. На улицу смотрел фасад лавки, закрытой по случаю позднего времени, и часть забора, огораживающего двор. После небольшой пробежки мы даже не запыхались, а вот с Андре дело было плохо: он дышал хрипло с присвистами. Едва остановившись, он согнулся пополам, упер руки в колени, и теперь пытался перевести дыхание.
- Здесь, - махнул рукой заводила. – Во дворе лошади стоят.
- А не врешь? – усомнилась я в его словах. Было похоже, что мальчишка говорит правду, но чем Искуситель не шутит. Больше всего мне бы не хотелось ошибиться, ведь мы сюда явились не завару попить.
- Вот те крест, не вру! – мальчишка с возмущенным видом быстро мазнул рукой на уровне живота, как бы в доказательство правдивости своих слов. – Да вы сами посмотрите.
- А ну-ка, - я подошла к Гертруде, и мы, сцепив руки крест-накрест, замерли возле забора.
Юозапа понимая нас без слов, подошла и, наступив одной ногой на руки, другой оттолкнулась от земли и подпрыгнула, подтянувшись на заборе. Мы выпрямились, стараясь поднять ее повыше.
- Ну? – спросила я у нее нетерпеливо, сестра все-таки не пушинка и ноги в сапогах каблуками пребольно давили на сцепленные кисти.
- Четыре, - бросила она, повернувшись к нам. Затем снова заглянула вовнутрь, тихо посвистела и позвала: - Звездочка, звездочка... Эй! Скажите этому олуху, чтобы он тоже позвал свою кобылу!
Андре, негромко и мелодично просвистел, в ответ ему раздалось радостное всхрапывание.
- Все, опускайте, - махнула нам Юза, и мы чуть наклонились. Сестра оттолкнулась руками от забора и спрыгнула спиной назад. – Есть, четыре там, и одна реагирует на нужное имя.
Я отряхнула руки от земли, что обсыпалась с Юзиных сапог, и, вытащила из кошеля монеты.
- Держите, - я протянула их ребятне; те довольные собой шустро схватили их и побежали прочь.
Когда мальчишки скрылись за поворотом, я поинтересовалась у сестер:
- Ну что, как обычно? – Гертруда пожала плечами, а как, мол, еще в таком случае. А вот Юозапа скривилась, будто бы ей уксуса дали хлебнуть. Конечно! Это ей опять умильное личико придется строить, ведь она и ростом поменьше и симпатичней.
- А я? – влез в разговор Андре.
- А что ты? – удивилась старшая сестра.
- Может мне с вами пойти, я ж все-таки мужчина, и …- с этими словами парень расправил плечи, стараясь придать себе воинственный вид.
- Так, слушай ты, мужчина, - перебила его Гертруда, недовольная, что приходится терять время. - На этом твоя роль заканчивается, так что топай обратно в трактир и дожидайся нас там.
- Но…
- Сказано - в трактир, значит - в трактир! – еще более грозно, чем старшая сестра, произнесла я. – Ты нам только под ногами мешаться будешь, - и, видя, как парень покраснел от злости, чуть сбавила тон и пояснила: - Мы уже двенадцать лет слаженной командой работаем, так что шагай обратно, и жди нас. Ясно?
- А…
- Ясно?!
- Да ясно, ясно, - плечи у Андре поникли, и он нехотя направился назад.
А мы стали готовиться: Гертруда встала от двери слева, я справа. Юозапа вынула из кошеля пару золотых монет, затем основательно закутавшись в плащ и оставив снаружи лишь левую руку, постучала. В окошечке появилось чье-то лицо.
- Что надо? – неприветливо поинтересовались с той стороны.
- Реджинальд Токус здесь проживает? – медовым голосом осведомилась она.
- Нет, - последовал грубый ответ.
- Но как же так?! – Юза умильно захлопала ресницами; она это умеет, когда припрет. – Но кажется, мне сказали… – и, не давая опомниться, протянула к окошку на ладошке золотые кругляши. – Вот, я ему долг принесла.
За дверью от неожиданности крякнули. Нам даже с другой стороны чувствовалось, как напряженно ворочаются мозги, как алчность побеждает осторожность и приказ - чужих не впускать. А Юозапа с невинным выражением лица все стояла и держала деньги на раскрытой ладони, пока желание легкой наживы все-таки не победило. И ей было сказано:
- Я, хг-м, совсем запамятовал, именно здесь он и живет, сейчас открою…
Загремел отодвигаемый засов, дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина чуть выше среднего роста, некрупный и симпатичный. Он был одет в щеголеватый ярко-синий жакет, сейчас распахнутый на груди, и открывающий взгляду тончайшую льняную рубашку; коричневые шоссы и кожаные туфли на ногах, а на голове у него красовалась сдвинутая на макушку круглая суконная шапочка. Окинув Юозапу с ног до головы веселым взглядом, он отступил внутрь и чуть в сторону и, сделав приглашающий жест рукой, произнес:
- Ну что, заходи красавица, я провожу.
Юза, входя, сделала пару мелких шагов, но тут же развернулась к щеголю и, вложив ему в руку монеты, провела ладошкой по щеке. Тот немало удивленный поведением гости вопросительно изогнул бровь. А Юозапа тем временем вынула вторую руку из-под плаща, мягко положила ему обе на грудь, а потом изо всех сил дернула на себя. И тут же в двери метнулась Герта, с боевым ножом. Она саданула щеголя рукояткой по затылку, тот обмяк. Вдвоем с Юзой они заволокли потерявшего сознание мужчину, и аккуратно уложили на пол полутемной прихожей. Я, внимательно оглядываясь по сторонам – нет ли случайных свидетелей, зашла последней. Юозапа подобрала с пола раскатившиеся монеты, и спрятала их обратно в кошель. Стараясь производить поменьше шума, мы скинули с себя длинные плащи, а то не дай Бог запутаемся, и, проявляя безграничную наглость, сложили их здесь же на комоде, стоящем недалеко от дверей. Я отцепила от пояса фальшион, Юза поступила так же, а вот Гертруда вообще решила ограничиться все тем же ножом.
