Билли осторожно снял с газовой плиты маленький медный ковшик и резким движением выплеснул пахучее содержимое на дощатый пол, внутрь нарисованного мелом неровного круга. Варево ошпарило сушеные цветки папоротника, которые с огромным трудом удалось раздобыть прошлым летом. Тесная комнатка моментально наполнилась тяжелым травяным ароматом, ярко вспыхнула начерченная кровью пентаграмма, от цветков папоротника повалил густой пар. Билли терпеливо ждал, округлив единственный целый глаз, и пристально вглядывался в туманную завесу. От пентаграммы медленно поднялся угловатый темный силуэт, пока еще скрытый мутной взвесью, раздался скрипучий писк. Билли поморщился. Вдруг силуэт метнулся вверх и вперед, и мощные кожаные крылья с силой захлопали по невидимой преграде, будто огромный мотылек яростно колотился об освещенное окно. Внутри круга, чуть выше Билли, завис средних размеров птеродактиль, его когтистые лапы, срываясь, царапали воздух, а желтые глаза злобно смотрели на призвавшего его человека.
– Ну и урод, – пробормотал Билли. – Я ждал кого посимпатичнее.
Птеродактиль поднял длинный плоский клюв и издал резкий крик, от которого засвербело в ушах. Он упругой серой молнией взмыл под самый потолок и неожиданно вылетел за пределы удерживающей его черты.
– Куда!! – потрясенно заорал Билли. – Стоять!
Он подпрыгнул что есть силы, пытаясь ухватить монстра за короткие задние лапы, но тщетно – пальцы даже не коснулись грубой чешуйчатой кожи. Билли неуклюже приземлился, задев коленом столик с медицинскими инструментами. Аппарат для забора крови рухнул на пол, увлекая за собой пробирки и колбы. Звонко разлетелись по комнате тысячи блестящих осколков. Билли злобно выругался. Птица ответила пронзительным визгом, рывком подлетела к окну, выбила сильным ударом клюва стекло и вылетела вон.
Он бросился к выходу, потирая ушибленное колено, и через мгновение стоял на ночной осенней улице, возбужденно озираясь. Пахло влажной листвой. Чуть поодаль одинокий фонарь отбрасывал на потрескавшийся асфальт тусклое пятно. От фонаря вдруг метнулась едва различимая небольшая тень и тут же скрылась за углом соседнего бревенчатого домика. Билли перевел взгляд на небо. В свете полной луны было хорошо видно нескладную фигуру птеродактиля, он набрал высоту и теперь летел над лесополосой, беспрерывно вопя от восторга. Билли понял, что преследовать птицу бесполезно и с грустью почесал закрывающую правый глаз широкую повязку. Птеродактиль стремительно удалялся, довольно быстро уменьшаясь в размерах, а потом и вовсе растворился на фоне темного неба.
– Дело дрянь, – сказал Билли.
Он тяжело вздохнул и достал мобильник.
– Ну что?! – раздался в трубке возбужденный Пашкин голос. – Получилось? Кого призвал?
– Настя у тебя?
– Нет. Домой ушла, как обычно. Э-э-э… Что-то пошло не так? Ну не молчи же!
– Ну, типа… Ее Питомец сбежал.
– Как сбежал?? А охранный круг?
– Я призвал птеродактиля. И он, типа, перелетел через черту. Никогда такого не было. Знаешь что, я… это… завяжу с призывами. Хорош. Не приводи больше никого.
– Погоди, а с Питомцем что?
– Попробуем найти, да. Но это непросто. Я-то своего Питомца ищу… сколько? Пятый год. Давай завтра у тебя соберемся. Настю позови. И нам потребуется шишига.
Отец пообещал Пашке при поступлении: окончишь медицинский – купим квартиру. И теперь дипломированный врач Павел Викторович жил в свеженькой, пахнущей ламинатом новостройке. Билли же бросил учебу на пятом курсе ради сомнительных экспериментов, у него не было состоятельных родителей, и он ютился в старой избе на окраине города, которую за копейки снимал у сухонькой глуховатой старушки. Но проверенная годами дружба бывших однокурсников совершенно не замечала этого социального расслоения, а только крепла день ото дня. До недавнего времени. Когда романтический Пашка познакомил лучшего друга со своим очередным увлечением. Она недавно переехала в их город то ли с Урала, то ли с Алтая… Билли никогда не был силен в географии.
В обед следующего дня раздраженный вечным недосыпом Билли стоял в гулком подъезде и нетерпеливо жал округлую кнопку звонка.
– Привет, – буркнул он, заходя в квартиру, но вдруг застыл в дверях и поднял глаза кверху, приставив к виску покрытый мелкими химическими ожогами палец.
– Что за дурацкая привычка, распахнет двери настежь и стоит! – проворчал взъерошенный Пашка. – Ты давай уже, или туда, или сюда!
Они прошли на просторную, отделанную в стиле «модерн» светлую кухню, где на высоком резном табурете уже сидела Настя. Она курила длинную сигарету и нервно выпускала тонкую струйку дыма в сторону приоткрытого окна. Билли поймал любознательный взгляд ее карих глаз и поспешно отвернулся, будто заинтересовавшись стоящим тут же стильным кофейником. Он вспомнил, как касался мягкой гладкой кожи, протирая спиртом участок для забора крови, как бережно вводил иглу, держа ее за руку, как… Билли резко мотнул головой и глубоко вздохнул.
