Курица вертела башкой, дергалась и норовила клюнуть дрожащие руки своей мучительницы. И это было только начало – поймать птицу и донести ее до колоды с топором. Миссия казалась невозможной еще утром, когда отец приказал ей помочь матери с обедом. Абель и раньше работала на кухне, но сегодня Элоиза не стала ее щадить.
– Тебе уже двадцать, – с упреком сказала она, глядя как приемная дочь привычно схватила стопку грязных тарелок, собираясь их мыть. – Оставь младшим их работу, пора взрослеть.
В семействе Клаусов были странные представления о том, что делает человека взрослым, но Абель знала, что спорить бесполезно. Долгожданное совершеннолетие не принесло ни свобод, ни прав, зато обязанностей и требований стало больше. За последний месяц все хотели сделать из нее «настоящую взрослую», особенно старался Рат, старший сын Клаусов, который уже несколько лет вместе с отцом работал на Дробильне – последнем заводе Козодоя.
После истощения ресурсов Синего Кристалла колонию ждала незавидная участь. Империя будто забыла о существовании некогда значительного сырьевого придатка и лишь изредка присылала на Козодой делегации из налоговиков, военных, врачей и миссионеров. Надолго высокие чины в дыре мира не задерживались, и очень скоро взбудораженная проверками колония возвращалась к прежней размеренной жизни поедающего самого себя гиганта. Большая часть планеты была покрыта выработанными рудниками и брошенными карьерами, которые из космоса напоминали гнилые пятна на теле умирающего. Эпидемия неизвестного вируса, разыгравшаяся на Козодое полстолетия назад, выкосила едва ли не половину населения и поставила последнюю точку в вопросе изоляции колонии. Вирус исчез так же внезапно, как и появился, делегации врачей-миссионеров еще грели себя надеждами отыскать его следы, но интерес к колонии во всем мире постепенно затухал. А вместе с ним догорало пламя цивилизации и на самом Козодое. Последний работающий космодром превратился в бункеровочную станцию по заправке грузовых крейсеров, став закрытой площадкой для всех туземцев.
Ты родилась на Козодое, чтобы здесь сдохнуть, любил говорить Рат, и за эти слова Абель ненавидела его еще сильнее.
Но сейчас все мысли Абелии занимала несчастная курица. Пеструшка надрывала глотку, посылая отчаянные молитвы о спасении птичьим богам, не догадываясь, что ее палач молилась о том же.
У Абель были трудные отношения со многими людьми, особенно с родственниками, но с животными все обстояло еще сложнее. Обожествление пернатых, четверолапых и других тварей началось у нее в детстве. Искра могла бы погаснуть, если бы не безумная Леста, ее приемная бабка, которая разглядела в хрупкой девчонке что-то особенное, возведя ее любовь к животным на пьедестал религии.
Лесту в семье не любили и не замечали, поэтому, когда спохватились, было поздно. Девочка наотрез отказывался есть животных, вязала старым курицам свитера и мастерила будки для бездомных котов. Единственным положительным влиянием старухи, по мнению отца, было то, что она передала Абель навыки врачевания, которые семья оценила, когда Клару, младшую дочь Клаусов, покусали пчелы. У девочки случился аллергический отек, и она наверняка умерла бы от удушья до приезда врачей, если бы Абелия не проколола ей трахею.
Леста хотела отправить девушку учиться в медицинский колледж Козодоя, но образование у Клаусов считалось ругательным словом. Поэтому старуха сама обучила Абель грамоте и сложила в ее голову столько знаний и навыков о врачевании человеческого тела, сколько смогла. К двадцати годам Абель с трудом разбиралась в космографии, не знала, сколько колоний входит в Верховный Альянс Империи, зато могла вправить вывихнутый сустав, зашить рану и приготовить суспензию из трав для больного горла. Когда Леста умерла, ей достался чемодан с инструментами и банкой мази, которая, по словам бабки, была изготовлена на Алатэйе, планете императоров, и обладала чудодейственной силой. Этой мазью сама Леста при жизни никогда не пользовалась, обходясь самодельными препаратами из местных трав и минералов. Увы, сокровище оказалось ненастоящим.
После смерти бабки Абель попробовала препарат на подстреленном братьями диком гусе, которого они притащили с охоты еще полуживого. Украв птицу с кухни, Абель спрятала ее в зарослях гигантских лопухов на заднем дворе и сутки пыталась выходить, пустив на пернатого почти всю мазь. Гусь издох в страшных мучениях, Абелии же еще долго снились кошмары об истекающей кровью птице.
Так был развенчан еще один миф о чудесах цивилизации извне, в которую верилось все меньше. Козодойцы были одни – с загибающейся экономикой, прогнившей политикой, разложившимся обществом и умирающей медициной, где химию все больше заменяли народные травки, способные лечить разве что прыщи у подростков.
Итак, Абель должна была убить свою богиню, которая в данный момент глядела на нее глазами курицы.
– Долго ты там будешь копаться? – мать высунулась из окна кухни, выпустив на улицу облако пара. – У меня уже вода закипела. Рат, помоги ей, она нас так без обеда оставит.
Рат, старший сын Клаусов, приехал домой на выходные и завтра должен был снова отправиться с отцом и тремя братьями на очередную смену в Дробильню. Будущее, ждавшее Абель, дышало ей в затылок зловонием каменного рудника, где добывался последний полезный ресурс Козодоя – топливо для грузовых крейсеров. Вся «повзрослевшая» молодежь поселка на нем работала – и девушки, и парни. Дробильне предсказывали еще лет десять активной жизни, после чего должен был наступить апокалипсис. С закрытием карьера теряла рабочие места большая часть козодойцев, но о будущем Абель не думала – ее пугало настоящее.
