Свинцовые тучи, словно тяжелые каменные плиты, нависали над рекой Янцзы, сжимая ее в своих объятиях. Влажный, пропитанный запахом ила и соли воздух, казалось, дрожал от напряжения, предвещая нечто грандиозное и ужасное. Ночь была темна, лишь слабые отблески костров, разбросанных вдоль берега, напоминали о присутствии жизни. Эти огни, похожие на глаза хищных зверей, мерцали вдали, отмечая позиции армий, готовящихся к решающей схватке.
На палубе корабля, словно вырезанный из цельного куска дерева, стоял Чао Чен. Ветер, холодный и резкий, трепал края его пропитанной потом туники, развевая ее, как знамя. Его мускулистые руки, испещренные шрамами, крепко сжимали древко копья, его верного спутника в бесчисленных сражениях. Его лицо, обрамленное жесткими черными волосами, было суровым, но в глубине его глаз, обычно спокойных, сейчас горел огонь тревоги. Он чувствовал, как напряжение, витающее в воздухе, проникает в его кости, как барабанный бой, отзываясь в его сердце.
Вокруг него, на палубе, толпились воины, его товарищи по оружию, люди, которых он знал и которым доверял. Их лица, освещенные пляшущими отблесками огня, были бледны от ожидания, их взгляды устремлены на восток, где на горизонте змеилась темная линия вражеского флота. Цао Цао. Имя, которое звучало как проклятие, как предвестие смерти.
Цао Цао, могущественный полководец с севера, чья армия казалась бесчисленной, чья жажда власти не знала границ. Он, как огромный черный дракон, раскинул свои крылья над Китаем, готовый поглотить все на своем пути. Южные земли, с их плодородными полями и древними городами, были его следующей целью. И единственной надеждой оставался хрупкий союз между двумя царствами, У, которым правил Сунь Цюань, и Шу, возглавляемым Лю Бэем. Союз, который сейчас стоял перед лицом неминуемой гибели.
Чао Чен, преданный воин царства У, поклялся защищать свою землю, свой народ, свою семью. Он был готов сражаться до последней капли крови, но он не был слеп к реальности. Армия Цао Цао была огромна, ее мощь казалась непреодолимой. Сомнения, словно змеи, ползли в его сердце, нашептывая о поражении, о смерти. Но он отгонял их, как назойливых мух, сосредотачиваясь на своей клятве, на своем долге.
В этот момент, когда тьма сгущалась над рекой, а в воздухе витал запах грядущей битвы, Чао Чен понимал, что их ждет не просто сражение. Это была борьба за саму душу Китая, за его будущее, за его свободу. И он, Чао Чен, был готов отдать все, чтобы не дать этому дракону поглотить их мир. Ночь, казалось, затаила дыхание, ожидая, что произойдет с рассветом. И Чао Чен, в глубине своего сердца, знал, что это будет ночь, которая навсегда изменит его жизнь, и жизнь всего Китая.
