Конец ноября 2033 года.
Стоя посреди тесной комнатки у гладильной доски, молодая рыжеволосая девушка, одетая в давно вышедший из моды домашний халат и тапочки, с беспокойством водила пышущим жаром утюгом по детским вещам. Услышав скрип дверных петель, она вздрогнула и тут же обернулась.
– Я не могу так больше жить, – с трудом заставляя говорить себя тише, Аня пожаловалась вошедшему в комнату мужу, от которого пахло морозной свежестью, не успевшей развеяться в тёплом квартирном воздухе. – Не могу!
– Да что случилось-то опять? – спросил её шепотом высокий кудрявый юноша, поспешив прикрыть рукою дверь.
– Твоя мать мне житья не даёт! Я уже боюсь выходить из комнаты. Ей всё не так! – вскрикнула девушка и, подойдя к двери, толкнула её плечом, убедившись, что преграда между нею и свекровью плотно заперта. – Не так я машинку стиральную запустила! Не так посуду помыла! Не тем ребёнка накормила! Да какое ей, в конце концов, дело. Это мой сын! Чем хочу, тем и кормлю его.
– Тише! Услышат.
– Да что тише. Давай переедем?
– Переедем! Куда? В хрущёвку к твоим родителям? Ведь квартиру бабушки мы с тобой продали.
– Нет, конечно. Я больше никогда не вернусь в Верхнепавловск1!
Надеясь избежать продолжения в очередной раз начатого женой неприятного разговора, Никита протиснулся к дивану и, опустившись в него, занял себя поиском пульта от телевизора. Ему хотелось как можно скорее заполнить комнату другими звуками. Только бы не слышать оскорблений, несправедливо направленных в адрес его родителей. «Они может, и не идеальные люди, – сказал он себе, – но их легко понять. Не каждый согласится, купив на старости лет отдельную квартиру, делить её с невесткой. Я бы вот точно не согласился жить с женой моего сына. Какая она ещё будет».
– Давай купим свою квартиру, – продолжила Аня, подсев к мужу.
– Квартиру! – воскликнул он, с удивлением посмотрев на жену. – Ты думаешь, что говоришь! Знаешь, сколько здесь квартиры стоят?
– Знаю, – отрезала она, горделиво выпрямив спину и расправив плечи. —Но появился вариант, который позволит нам купить её вдвое дешевле.
– Даже так, – сказал он и, откинувшись на спинку дивана, растянул губы в саркастической улыбке. – Интересно узнать, какой.
– Сегодня по телевизору я видела рекламу «ЗиДаТека2», – начала рассказывать девушка, осторожно положив руку мужу на колено. – Пожалуйста, не смейся. Дослушай. Если подписать рабочий контракт на срок сорок лет, то декапорация3 возьмёт на себя обязательства по уплате пятидесяти одного процента стоимости квартиры, взятой нами в ипотеку. Ты представляешь! У нас всего за пол цены будет своя собственная квартира!
– Как сорок лет! Я видел их рекламу. Было же тридцать пять! – вспыхнул парень и тут же поднялся с дивана. – Ничего святого у этих толстосумов не осталось. Хотят все соки из народа выжать. А ты вообще в курсе, что по условиям этой программы декапорация подписывает контракт одномоментно и с мужем, и с женой?
– Ну, конечно, в курсе, – согласилась девушка, улыбнувшись. – Мы будем жить и работать вместе.
– Мы? Но я не давал своего согласия! В «ЗиДаТеке» нет отсрочки от службы в армии. А мне не хочется оказаться в числе военнослужащих на следующей войне. Ведь тебе известна нестабильная обстановка в мире. Да и вообще, я слышал, что на этой работе не многие могут выдержать.
– Раньше отсрочки не было, а теперь есть, – возразила девушка и, поднявшись с дивана, вернулась к глажке. – Они же не просто так пять лет прибавили. А не выдерживают, наверное, те, кто не хотят работать.
– Будто бы ты хочешь!
– Хочу! Хочу! Потому как не желаю жить бок о бок с твоими родителями.
– Но если мы подпишем контракт сейчас, – запротестовал парень, начав загибать на руке пальцы, – то закончится он ровно тогда, когда мне стукнет шестьдесят два года.
– А мне исполнится пятьдесят восемь! – воскликнула девушка и отставила утюг. – У нас будет своя собственная квартира! Пенсия! Сорока двухлетний сын и, бог даст, внуки!
– Заманчивая перспектива, – протянул парень и, подойдя к окну, посмотрел на строителей, начавших закладывать железобетонный фундамент очередной многоэтажки.
