Платон: агатофилософия. Монография

Есть личности, чей масштаб по непонятным в конечном счете причинам превосходит мыслимые человеческие пределы и творческие свершения. Они поднимаются в такие заоблачные выси, что проходят тысячелетия и мировые пространства. Это авторы Книг Ветхого и Нового заветов, это Достоевский, Платон и еще немногие. Есть, конечно, и объяснения подобного высшего уровня гениальности, но они меркнут перед божественной реальностью феноменов.

Одно из объяснений дает Мартин Хайдеггер, говоря о Платоне и Аристотеле: «То, чего достигли эти двое, продержалось среди разнообразных подтасовок и “подрисовок” вплоть до “Логики” Гегеля. И что некогда было вырвано у феноменов высшим напряжением мысли, пусть фрагментарно и в первых приближениях [выделено нами. – В.К.], давно тривиализировано»^>1.

Автор этого труда отважился на свое исследование вырванных у феноменов смыслов и ценностей (метафизики Платона) в надежде самостоятельно, в новое историческое время России и мира обнаружить открытия и противоречия этой философии, столь вразумляющие человека и общество любой эпохи. Кроме того, сделана попытка объяснения сущностной переклички платонизма и христианства; платонизма и русского национального мировоззрения.

Основной взгляд автора на философию Платона, объективный и субъективно-личностный, – взгляд научно-философский (в обнаружении адекватных мышлению Платона смыслов, ценностей, понятий) и православно-христианский (в оценке ценностей и разного рода мыслительных артефактов).

Примирял автора с его дерзким начинанием тот несомненный факт, что любая добросовестная интерпретация философского творчества обладает своей мерой истинности, тем более в условиях данного общества и времени.

Автор предлагает новое понятие, сущностно характеризующее философию Платона, – агатофилософия, то есть философия добра, Блага (Идея Блага, греч. ίδέα του άγαθου). И книга, до и независимо от названия, сложилась именно как книга о Благе и не-Благе в мироздании, человеке и обществе. Причем благе не только абсолютном и вечном, но и благе противоречивом, изменчивом. В силу того, что Платон не мог не считаться с неизменной частичностью блага как в мире, так и в человеке и во всем человеческом.

Исследование жизни Платона может привести к открытиям. Но может, под влиянием этих открытий, исказить его (мыслителя) жизнь и философию. Жизнь любого философа и объясняет нечто существенное, и ничего не объясняет, запутывает и соблазняет. Почему, например, гениальность Платона проявилась столь ярко и всемирно, а рожденные от тех же царственных и мудрых родов его братья Адимант, Главкон и сестра Потона не сумели стать хотя бы просто известными людьми? Почему из всех одаренных учеников Сократа засиял в такой небывалой степени именно Платон? Почему он, терпя поражения и подвергая свою жизнь риску, несколько раз приезжал на Сицилию? Почему его несуразная (с определенной точки зрения) жизнь не испортила большинства его философских идей? Хотя с последним предположением не согласился бы А. Ф. Лосев.

Зачастую самое важное – тайники души, творческие родники, несуразные мечты и идеальные порывы – не попадают или только частично попадают в созерцательное поле исследователя. К тому же, если говорить о Платоне, нельзя не считаться с замечанием В. Ф. Асмуса: «Сведения о жизни Платона скудны, неполны и противоречивы»^>2.

Родился Платон в 427 г. до н. э. в знатной и богатой афинской семье на большом острове Эгина, недалеко от Афин, где служил клерухом его отец. Впрочем, есть версии и афинского рождения философа и послания его отца на Эгину в качестве поселенца (Диоген Лаэртский). Семья вернулась в Афины, «когда их выгнали спартанцы, явившись на помощь Эгине». Родился Платон, согласно Лаэрцию, в день, когда умер Перикл и «когда делосцы отмечают рождение Аполлона».

Отец его, Аристон, вел свой род от последнего царя Аттики Кодра, а мать, Периктиона, – от мудреца (одного из «семи мудрецов») и законодателя Солона.

Спевсипп, Клеарх и Анаксилаид вспоминают, «что по Афинам ходил такой рассказ: когда Потона (она же Периктиона. – В.К.) была в цвете юности, Аристон пытался овладеть ею, но безуспешно; и, прекратив свои попытки, он увидел образ Аполлона, после чего сохранял свою жену в чистоте, пока та не разрешилась младенцем»^>3. Согласно Олимпиодору, «призрак Аполлона возлег с его матерью Периктионой, а потом предстал перед Аристоном и повелел ему не сочетаться более с Периктионой» до рождения ребенка. Новорожденного родители отнесли на Гиметт, чтобы там принести за него жертву богам – Пану, нимфам и Аполлону-пастырю. «И вот, пока он лежал, к нему слетелись пчелы и наполнили его рот медовыми сотами, чтобы воистину сбылись о нем слова:

Речь у него с языка стекала, «сладчайшая меда»^>4.

У него были упомянутые два брата, Адимант и Главкон, и сестра Потона, мать философа-платоника Спевсиппа. Воспитанием мальчика занимались, по версии Г.В.Ф. Гегеля, выдающиеся софисты Эллады. Диоген Лаэртский и Олимпиодор пишут о том, что словесной науке его обучал грамматист Дионисий, гимнастике – борец Аристон из Аргоса (согласно Олимпиодору – Аристотель из Аргоса), а музыке – Драконт, ученик Дамона.