ЧАСТЬ 1: Прокурорская комната
– Тебе понравится, – сказал сержант охраны, отворяя металлическую дверь. – Он уже всё подписал.
Майкл Роуэн промолчал. Он не любил, когда ему продавали дело, как подержанный "Бьюик". Всё, что "слишком гладко", было подозрительным – как стейк без жилки, как женщина без прошлого, как признание без адвоката.
Пахло здесь, как всегда: дезинфекцией, старым линолеумом и тёплым пластиком от сломанного вентилятора. "Прокурорская" – маленькая переговорная комната в здании окружного суда на Фоли-стрит. Здесь всё было одинаково: жёлтые стены, камера в углу, стол без ручек и два стула – один для клиента, второй для кого угодно, кто готов выслушать.
Майкл сел первым. Переплёл пальцы, прижал их к губам. Так он сидел всегда, когда хотел казаться спокойным. Он знал, что снаружи это выглядело как молитва. Хорошо. Пусть думают, что он молится. Пусть думают, что он когда-то верил.
За дверью щёлкнул замок.
Игорь Савенко вошёл в комнату не как преступник, а как человек, который давно решил, что будет молчать. Он был в оранжевом тюремном комбинезоне. Руки в наручниках, глаза тёмные и тяжёлые. Не испуганные – именно усталые. Точно он с этим уже смирился. Или видел хуже.
Майкл изучал его сразу и целиком – с головы до ног, как сканер в аэропорту.
Рост чуть выше среднего. Телосложение – не крепкое, но плотное. Взгляд – не отводит.
Голос не слышал. Пока.
– Мистер Савенко, – сказал Майкл, положив папку на стол, не раскрывая. – Я ваш адвокат. Назначен судом. Меня зовут Майкл Роуэн.
Парень кивнул. Один раз. Потом снова смотрел, не мигая.
– Вам 28 лет, вы работаете инженером в одной из софтверных компаний в Сохо. Родом из Киева. В Америке пять лет. Правильно?
Кивок.
– Вы обвиняетесь в убийстве журналистки Эмили Фостер. Согласно материалам дела, вы признались в преступлении во время первого допроса, в присутствии переводчика. Вы подписали признание. Вы были в её квартире, и на кухонном ноже, найденном на месте преступления, ваши отпечатки. Видеозаписи нет. Свидетелей нет. Но есть ваше признание. Всё верно?
Пауза. Затем голос. Низкий, чистый, с мягким украинским акцентом.
– Да.
Одно слово. Слово, которое должно было звучать как гвоздь в крышке гроба. Но прозвучало как извинение. Не себе. Кому-то другому. Может, матери. Может, Богу.
Майкл чувствовал, как внутри поднимается то, что он давно не позволял себе испытывать – раздражение. Он ненавидел, когда кто-то сдаётся до того, как начинается бой.
– Тогда позвольте задать вопрос, Игорь. Зачем я вам?
Тишина. Игорь смотрел в стол. Потом поднял глаза.
– Чтобы было по правилам, – сказал он тихо. – Убийцам положен адвокат.
Вот и всё.
Майкл откинулся на спинку стула. Длинный вдох. Он хотел бы закурить, но даже если бы можно было – не стал бы. В этой комнате дым не рассеивался. Здесь всё застревало.
– А вы убийца?
Игорь улыбнулся. Уголки губ, почти незаметно.
– Я же сказал, да.
Но ты не сказал этого, как убийца, подумал Майкл.
Проблема была не в словах. Он слышал сотни признаний. Кто-то плакал. Кто-то кричал. Кто-то говорил, будто шутит. А этот – говорил как будто о чём-то, что вообще к нему не относится.
– Хорошо, – сказал Майкл. – Тогда я прочитаю ваше дело. Скажу судье, что вы признаёте вину. Договоримся о сроке. Вы довольны?
Игорь смотрел на него. Пауза затянулась.
– А если бы я сказал, что не убивал?
Майкл наклонился ближе.
– А вы так скажете?
Игорь посмотрел на зеркало в стене. Камера. Кто-то смотрит. Кто-то всегда смотрит. Потом снова – на Майкла.
– Нет.
– Почему?
– Потому что меня не отпустят.
Майкл прищурился.
– Вы не отвечаете на вопрос. Я не спрашивал, отпустят ли вас. Я спросил, убивали ли вы её.
Тишина. Только капает из кондиционера за стеной. Только гул под потолком.
Игорь наклонился вперёд.
– Я её не убивал, – сказал он наконец. – Но я был там.
Слова упали в пространство между ними. Плотно, как груз. Не исповедь. Не объяснение. Просто – факт.
Майкл медленно достал диктофон.
– Повторите.
– Я её не убивал.
– Но вы были в квартире?
– Да.
– Зачем?
– Она попросила.
– Зачем?
– Я не знаю.
Бред. Конечно, знаешь. Только не хочешь говорить.
Майкл выключил диктофон. Он чувствовал, как начинает чесаться спина – верный признак, что дело будет грязным. Он знал это чувство. Оно возникало, когда детали не складываются, как пазл, а наоборот – расходятся, как трещины.
– Игорь, – сказал он, – теперь послушайте меня внимательно. Если вы признаетесь в убийстве, я не смогу вас защитить. Это будет чистая сделка. Вас посадят. Быстро. Тихо. Удобно. Полиция получит звёздочку. Прокурор – галочку. Все будут довольны.
– Кроме меня?
– Кроме правды, – сказал Майкл. – Если она вам ещё нужна.
Игорь долго молчал. Потом произнёс:
– Я думал, что уже всё равно.
Майкл встал. Положил руки на папку.
– А я – нет. Я не подписываюсь под ложью. Даже если она удобна. Завтра в девять я подам ходатайство об отводе признания. Оно получено с нарушениями. Переводчик – фальшивка. Подпись – не в полном сознании. Я разнесу это признание в щепки, если вы дадите мне хоть одну причину.
– Я дам.
– Какую?
– Её телефон. Он исчез. Он был там. На столе.
– И что?
– Я слышал, как кто-то его выключил. После того, как она уже была мертва.
