Кабинет математики был освещён тремя тусклыми оранжевыми лампами, создававшими уют. В то же время ощущение холода провоцировало мой и без того сонный разум погрузиться в дрёму. Я смотрел в окно, сосредоточившись на тёмно-свинцовом пятне, которое так добросовестно смешала природа в своей палитре.
Дождь изливал всю свою душу земле, отчего накидка на её плече насквозь промокла и потемнела. В свою очередь ветер, ругал их за бессмыслицу, которой они занимались.
– Как видите, ветви параболы направлены вверх, что говорит нам о…
Монотонный голос учителя не оставлял абсолютно никаких шансов вникнуть в тему урока. Но вдруг, кое-что привлекло моё внимание.
Из коридора, через открытую дверь, бумажным самолётиком влетел запах духов…
Её звали Сью.
Она была маленького роста. Красивые каштановые волосы, губы цвета клубничного мороженого… зелёные глаза, мягкий голос. Ей не требовалось надевать юбки или носить розовое, чтобы подчеркнуть свою женственность. Безупречная, походила она на скульптуру Антонио Канова>1.
Помню первый день, когда заметил её. Это был вторник. Время? Что-то около половины двенадцатого. Мы с моим другом Дэнисом подошли к кабинету математики.
– Если я сегодня получу хотя бы одну четвёрку, мама даст мне денег ещё на одну пачку футбольных карточек, – с оживлением делился он.
– Боже мой, – удивлялся я, – кто ещё собирает эти карточки? Они были популярны, когда я ходил в детский сад!
– Отвали, они же просто офигенные! Вчера мне попался Гризманн>2. Очень редкая карточка.
Кабинет математики находился почти в самом конце коридора, на втором этаже. По правую сторону галереи пятнистой змейкой тянулись окна, а по левую располагались классы. Стены коридора были тёмными, однако это не делало его визуально уже. По-настоящему узким он становился, когда десятки учеников после уроков толпами пересекали его. Но сейчас, за три минуты до урока, коридор был почти пуст.
Мы ждали, когда придёт учитель. Рядом с нами стояла моя одноклассница Лу со своей закадычной подругой Аидой. У Аиды был чёрный цвет кожи и грязно-коричневые глаза. Она часто ругалась матом и вообще вела себя как парень. Сначала мы с ней враждовали. Это были бесконечные глупые подколы и наигранный, раздражающий смех из-за любого моего прокола. Заканчивалось это хоть и редкой, но эпической кульминацией – полётом наших вещей по классу. Сейчас отношения с ней были нейтральными, что полностью устраивало и меня, и её. Конечно, нужно справедливо отметить, что иногда в ней просыпалась человечность, хотя проявлялась она своеобразно. Например, когда мы ссорились с Лу, она заступалась за неё с весомыми аргументами вроде: «Ну а какого х** ты лезешь? Она тебя трогала?»
И всё же фраза: «Кто слегка мудаковат, порой бывает человечен» – была про неё.
С Лу у нас были более тёплые отношения. Где-то три года назад она влюбилась в меня, и мы стали общаться. Мне же не нравилась Лу, поэтому дальше дружбы ничего пойти не могло. Но тысячи слов, сказанных друг другу, объединяли, а множество приключившихся с нами историй делали нечужими людьми.
Из класса информатики, что находился рядом, вышла девочка. Я обратил на неё внимание, когда она подошла к Аиде и Лу. Девочки поцеловались, приветствуя друг друга.
– Где Грейс? – спросила Лу (Грейс была её сестрой).
– Не знаю, в классе не видела, – ответила девочка.
– Ей звонила мама, – объясняла Лу, – а она не берет трубку.
– Ну на урок она точно должна прийти, так что я скажу, чтобы перезвонила. Ладно, увидимся позже.
Девочка исчезла так же быстро, как и появилась. У меня перехватило дыхание. Она была великолепна. Бесконечно мила и обаятельна. Почему она ушла? Я хотел смотреть на неё ещё и ещё. Прозвенел звонок, возвращая меня в реальность. Класс уже был открыт, а я даже не заметил этого.
– Ты идёшь? – дёрнул за локоть Дэнис.
– Да, да. Иду, – опомнившись, ответил я.
~
Я зашёл домой и, бросив портфель у входа, стал раздеваться. Из кухни вышел дедушка.
– Привет, – у него был грубый, низкий голос.
– Привет, – я повесил куртку и направился в свою комнату.
– Кушать будешь? – раздалось вслед.
– Нет, не хочу.
В квартире было темно, и лишь слабый тёмно-голубой свет лился в коридор из открытых комнат. Я зашёл к себе и закрыл дверь.
В небольшой комнатке, в углу слева, стоял рабочий стол, а справа разлёгся толстым белым котом мягкий диван. Напротив, с выправкой как у военного, стоял комод, на котором нашёл себе место значительных размеров телевизор. Несмотря на свои габариты, он отнюдь не был старым, напротив, очень неплохим по современным меркам. На стенах тут и там темнели развешанные мной рисунки карандашом.
Я подошёл к столу и включил свет. Он загорелся маяком на горе, посылая свои лимонные лучи в самые тёмные углы комнаты. Мне нужен был альбом. На серой столешнице царил абсолютный беспорядок. Тут валялись тетради и учебники, мои рисунки, скомканные бумажки, фантики от конфет, словом – творческий беспорядок. Наконец я нашёл его – длиннолицего, с молочно-коричневой кожей – открыл на чистой странице и начал набрасывать контуры. Её контуры, которые я никак не мог стереть из своей головы…