В аэропорт поезд шёл с большим опозданием.
Ещё с вечера нависли тучи, поднялся ветер, на приветливый альпийский город обрушились тонны снега. Цветной, нарядный пейзаж, которым ещё несколько дней назад, подъезжая к станции, любовалась Светлана, сменился снежной пустыней. Движение по всем направлениям заблокировалось.
В белоснежном буранном месиве тёмным пятном, едва различимо, нерезко проглядывали горы, и где-то вдали, в разрыве горной цепи, петляла линия горизонта. Казалось, небо сошлось с землёй.
Пассажиры, не привыкшие к зимней стуже, в ожидании электрички жались под навесом у расписания, кутались в воротники, обматывали лицо шарфами, спасаясь от ветра. Подпрыгивали и подскакивали по платформе в обуви на тонкой – не зимней – подошве, стараясь согреться.
На остановке вагон выхолаживался. Через раскрытые – обнажённые – двери поезда задувало; клубилось, вытекало тепло. Продрогшие люди вносили в состав леденящее дыхание улицы, шумно отряхивались от снега. Толкаясь, торопились занять свободные места; выстраивались стеной в проходе. Вагон был переполнен.
Бодрый голос в репродукторе устал извиняться «за причинённые неудобства» и поторапливал производить посадку, а строгий кондуктор, внимательно посматривая по сторонам, не требовал предъявлять билетов.
Шипя, двери защёлкивались, и поезд медленно отправлялся дальше.
Наступил лыжный сезон, шли праздники, у студентов – каникулы, и многие заранее спланировали зимний отпуск в горах. На отдых ехали с детьми, большими компаниями, с лыжами и сноубордами. Повсюду царило оживление. Вокзалы, аэропорты, автобусные станции встречали и провожали, поили, кормили, лихо распределяли пассажирские потоки по отелям и снежным вершинам.
Казалось, случилось переселение народов.
Неожиданно в чёткий ритм земных служб вмешалась природа. Напомнила о себе шквалистым ветром, снежными заносами, низкой температурой.
Аэропорты закрылись, поезда выбились из графика, на автомагистралях собрались гигантские пробки.
Прощаясь на вокзале с сыном, вглядываясь в поджатое, на глазах выцветающее серое небо, Светлана подумала, что из-за непогоды может застрять где-нибудь на станции по дороге в аэропорт.
Антон бодрился, но она заметила, как ему неуютно: от холода поводил плечами, ежился под легким пальто от ветра. Сказала – в который раз! – что нужно купить зимнюю обувь, на толстой подошве, и это не дело, когда мерзнут ноги, от переохлаждения все болезни.
Сын кивал, смеялся, обещал, что непременно заедет по дороге домой за меховыми ботинками… Говорил, что все равно такой зимы, как в Москве, в Европе почти не бывает. Что толку от теплых башмаков – будут пылиться на полке.
Когда махала ему из окна, а Антон, устремившись за поездом, запрыгал на одной ноге, как воробей, стараясь рассмешить, Светлана поняла, что в магазин за ботинками он не пойдет, так и будет ходить, кутаясь в шарф, втягивая голову в плечи – до тепла.
Она провела несколько чудесных, ослепительно солнечных дней в гостях у сына – студента и теперь отдохнувшая, наполненная впечатлениями, возвращалась домой. Все это время, не имея особого плана, они много гуляли, бродили по уютным, вымощенным улочкам города, любовались архитектурой и нежно-красными крышами домов, вдыхали пряный, разлитый в воздухе, запах корицы, смеялись, пили глювайн, и над ними, пронзительно синий, сиял небосвод.
Теперь же, глядя в окно, как удаляется заснеженный город, с которого в мгновение ока смылись все краски, Светлана подумала, что и теплый воздух, и зеленая трава, и аромат выпечки ей, вероятно, причудились.
Вылеты были отменены, в зале ожидания скопилось много народа. Свободных мест не хватало, и люди, как могли, располагались на рюкзаках и чемоданах, а то и вовсе сидели прямо на полу, подстелив газеты. Ждали. Томились.
Каждый раз, услышав над головой шорох репродуктора, собирающегося выдать очередную неутешительную новость о задержке, а то и вовсе об отмене рейса – откуда-то сверху, казалось, из поднебесной, – люди вскидывали головы и на секунду замирали, вслушиваясь в сообщение. Потом по залу шёл лёгкий гул разочарования или, может быть, удивления – трудно понять, и все вновь возвращались к прежним занятиям: жевали, читали, листали журналы, дремали, общались вполголоса. Маленькие дети спали на коленях у родителей.
Светлана подошла к табло и узнала, что и её самолёт из Москвы задерживался на неопределённое время в аэропорту вылета.
Вкусно пахло кофе. Она осмотрелась. Протиснулась сквозь людскую массу и направилась навстречу аромату. За колонной увидела длинную очередь, которая, извиваясь змеёй,несколько раз огибала зал. Вдруг почувствовала, как проголодалась. Пристроилась в хвост ленты. Очередь двигалась быстро. Со стороны казалось, что люди прогуливаются, встав друг за другом в затылок. Девушка-продавец в красивом переднике, улыбаясь, проворно разливала напиток, заворачивала бутерброды, отсчитывала сдачу.
В углу помещения Светлана увидела за столиком свободное местечко и поспешила к нему с чашкой.
Рядом сидела невысокая девушка. На столе перед ней стоял выпитый кофе. Склонив голову к коленям, она монотонно, не видя, листала телефон. На спинке стула висел маленький рюкзачок, из которого выглядывал глянцевый корешок книжки.
