Дизайнер обложки Катерина Мельник
Иллюстратор Неонилла Лищинская
Редактор Екатерина Буланина
© Марина Важова, 2018
© Катерина Мельник, дизайн обложки, 2018
© Неонилла Лищинская, иллюстрации, 2018
ISBN 978-5-4493-2297-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Так уж принято считать, что политика, бизнес, экономика – мужской удел. Но вот передо мной новая книга Марины Важовой – Женщины с большой буквы, матери двоих детей, талантливой художницы, которая не побоялась ступить на эту почти запретную мужскую территорию и много лет успешно на ней существует.
Как великое отражается в малом, так и в частной жизни молодой художницы из Петербурга отразилась целая эпоха – с её стилем, чувствами, бурными событиями, большими разочарованиями и маленькими, но важными открытиями:
Героиня отличается от всех в своём окружении, но находит родственную душу в необычном голливудском режиссёре, который тоже отличается от всех.
Он уже сбежал и из Голливуда и из семьи и теперь летит из Америки в Россию, для того чтобы встретиться с ней…
Их движение навстречу неизбежно и предопределено строением вселенной еще до того, как они узнали о существовании друг друга…
Им не нужны слова, им языковой барьер не преграда, они общаются на неуловимом языке чувств, образов, символов…
Но память привычек, неумолимое сознание, приклеенное к внешнему миру, как застывшая капля березового сока к дереву, заставляет её искать объяснения, играть в изящную игру-гадалку, в «веришь – не веришь»… и мир начинает раскачиваться все резче и жестче, все сильнее и больнее…
О взлетах и падениях, о жизни «не как всегда», о любви, надеждах, разочарованиях, трудностях и борьбе – о многом повествует этот роман, которому может подойти почти кундеровский подзаголовок «Неуловимое счастье и я». Повествует тонко, насыщенно, ярко, образно, открыто – так, как может открыться только женщина.
В метких наблюдениях и зарисовках воспроизводится особая атмосфера жизни творческой интеллигенции конца двадцатого века, отражается текучее, переменчивое состояние души и еще более переменчивое состояние общества последних лет перестройки.
В романе отражена уникальная аура той эпохи периода заката СССР и расцвета инициативы, эпохи рухнувших стен и занавесов, исчезающих запретов, идолов и кумиров, эпохи уходящего Ленинграда и возвращающегося Петербурга, уходящей юности и приходящей мудрости.
«Советская Трагедия» ещё не написана, ни как отголосок нашей совсем еще недавней реальности, ни как своя национальная сага, подобная «Американской трагедии» Драйзера, или китайской «Книге перемен».
«Похождения бизнесвумен», на мой взгляд, одна из увлекательных глав этой будущей книги о жизни России конца XX века.
Всеволод Шелохонов, продюсер, Лос-Анджелес
Из дневника Саши Полищука
Февраль 1986.
…В крошечной комнате, на моём письменном столе – немалых размеров пишущая машинка «Эрика». Та самая, немецкая, что «берёт четыре копии». На деле – все шесть. Это если бумага тонкая. Текст на последнем листе получается блёклый, едва различимый. Не беда. Отдельные, совсем нечитаемые литеры, после обведу от руки чёрной шариковой ручкой. Страницы печатаются сотнями, тысячами. Гумилёв, Цветаева, Пастернак. Потом – складываются одна к одной в сборники стихов, рассказов, в романы.
Завтра отвезу это усатому мужику на Васильевский – он склеит их, переплетёт – чуть ли не вручную. Строгие, иссиня-чёрные переплёты. Что-то попадёт на книжную толкучку, что-то просто отдарится знакомым. В магазинах помянутых авторов не сыщешь. На чёрном рынке – пожалуйста. Полтинник за брошюру. Треть месячного инженерского жалования.
Для моей матушки вышеописанное – своего рода таинство. Самиздат – её религия и образ жизни. Форма протеста. Официально это – «изготовление и распространение антисоветской литературы, спекуляция». Две уголовные статьи в одном флаконе. И один увесистый тюремный срок.
Впрочем, теперь за «книжный бизнес» не сажают. Органам не до этого. Что-то забавное происходит. Опять оживились, подняли голову «настоящие» отказники и диссиденты.
По мне, самиздат – что-то стильное, не лишённое особого шарма, но ужасно старомодное. Есть люди, которые (за очень приличную мзду, разумеется) раздобудут чтиво покруче. Хочешь – фотоальбом безумно популярных «Duran Duran» или «The Cure», хочешь – глянцевый «Playboy» (это уже порнография, тоже статья), а хочешь – последние музыкальные новости в относительно свежем номере «Rolling Stone».
Я – музыкант. Самодеятельный, как принято говорить. Моя группа репетирует в подвале Дворца пионеров. Играем рок – три гитары и барабаны. Пока ещё не выступали. Шапочно знакомый Сергей Курёхин, игравший в «Аквариуме» и активно двигающий сейчас свою «Поп-Механику», обещал устроить прослушивание в Рок-клубе. Ждём. Шлифуем свою первую программу.
Июнь 1986.
Скандал рок-клубовского фестиваля в ДК «Невский». Нас, молодых да ранних, на сцену, конечно, не пустили. Да и выглядели бы мы там со своей лирикой глупо. Страсти кипели – все вдруг оказались такими смелыми! Виктор Цой, сменивший имидж городского неоромантика на героический образ рок-ковбоя (чёрный цвет ему к лицу), бросал в зал рефрен: «Перемен! Мы ждём перемен!» Костя Кинчев мрачно чеканил: «Время менять имена!» Борзыкин Миша из группы «Телевизор», так и не добившись разрешения петь новые песни, выдал-таки: «Выйти из-под контроля!» Народ в партере повскакал с мест, дружинники и менты оторопели. Звук (вопреки сложившейся недоброй традиции) так никто и не вырубил.
