ПОЛЁТ
Взмах. Сто секунд инерционного движения, и снова взмах. Сто секунд… Взмах. За каждый интервал я пролетаю несколько тысяч километров. Это очень медленно, но мне надо ещё раз всё обдумать и понять окончательно, прав ли я? Впрочем, смысла нет в этом, конечно, но хочу понять для себя, что я сделал не так? И не совершил ли непоправимой ошибки, позволив поставить побуждения, пусть и благородные, но не более чем эмоции, над высокой целью сохранения Вида?
Слегка напрягаю мышцы, и могучие крылья послушно расправляются. Поток солнечного ветра ударяет в них, прибавляя скорости, но я пока не собираюсь переходить на галактический режим и снова складываю их.
Сто секунд. Гравитационные поля планет тормозят полёт, но я не тороплюсь.
Я лечу сквозь вселенную, оставляя позади миры. Одни холодны и пустынны, другие кипят, захлёбываясь горячей материей, но все они без малейших признаков жизни. Да, пожалуй, Земля – уникум в своём роде среди сотен парсеков биологически мёртвого космоса.
Взмах. Плазменный поток Звезды стекает с перьев причудливыми, светящимися струями.
Крошка Лит тихо спит в силовой колыбели. В момент взмаха, когда моя тень соскальзывает с неё, голубые волны ионных пучков скользят по сложенным крыльям моей дочери. Она на миг открывает глаза, улыбается и снова погружается в сон.
Сто секунд. Взмах.
Где сейчас Ольми? Что делает? Ужин готовит? Или стирает в ручье носки этого… Дикость какая! Ольми, красавица Ольми, едва ли не последняя представительница редчайшего Вида, продирается сейчас сквозь тайгу с бородатыми грубиянами, чуть не убившими её, сидит вечерами у костра и пьёт вместе с ними отвратительно пахнущую жидкость с примесью дыма? А всё из-за того, что я в своё время не проявил должной твёрдости. Прав ли я?
* * *
Мы вышли к Земле через шесть биологических лет после старта, но не стали бы делать остановку, если бы не Лит. Она очень устала к тому времени. Нет, она не жаловалась, но в больших глазах её затаилась печаль, погас прежний задорный блеск. И решение было принято.
Я решил облететь планету в поисках подходящего места. Тогда-то сердце первый раз кольнула тревога. Я ощутил радиоволны многочисленных источников. Плохой признак. Планета оказалась заселённой, и социо-биологический фон оставлял желать лучшего. Не было стройности, музыкальности в общем хоре голосов. Каждый говорил в отдельности, никого не слыша вокруг себя. Атмосфера загрязнена химическими продуктами сгорания… Вобщем, мне ничего здесь не понравилось, и только состояние дочери заставило поддаться на уговоры Ольми.
Мы выбрали глухой уголок огромного леса, подальше от населённых пунктов, возле небольшой порожистой реки. Температура, влажность воздуха, уровень радиации звезды, – всё было ниже нормы, но пять-шесть планетарных циклов вполне можно было отдохнуть.
Можно было бы, если бы не вездесущие аборигены. Что о них сказать? Первое впечатление, конечно, оставляло желать лучшего – низкорослые, бледные, нескладные и суетливые. Они явились на следующий же день. Их голоса стали слышны примерно за час до того, как они вышли на нашу поляну.
– Нам следует уйти, – предложила Ольми.
– Вряд ли это поможет, если они заметили нас раньше. Да и вероятность повторной встречи довольно высока – я просчитал. Слишком большая плотность населения. От всех не набегаешься.
– Тогда придётся менять вид.
– Разумеется, если не хотим вызвать интерес.
– Боюсь, я совсем разучилась, ведь это первый обитаемый мир за последние годы!
Она не разучилась и справилась довольно быстро. Мне же понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя и освоиться с новыми ощущениями. Наверное, я глуповато выглядел, потому что Ольми засмеялась. Потом я почувствовал её руку на своём плече.
– Извини. Я забыла, что у вас это происходит по-другому. Ты в порядке?
– Да, – я открыл глаза. Мир изменился в новом восприятии. В радиодиапазоне я больше не видел, и не слышал, поле зрения значительно сузилось. Я ощущал непонятные запахи, усилились тактильные ощущения… Но вопреки ожиданиям паники не было. Физическая моя сущность испытывала странное умиротворение. Мне было спокойно и хорошо в окружении огромных деревьев, незнакомых запахов и цветов. Я поднял голову. Дивной красоты небо высилось над лесом. Спокойный оттенок глубокой голубизны, перемежаемый рыхлыми белыми грудами облаков…
– Красиво, правда?
Перевёл взгляд на сестру. Даже в чужом, непривычном обличии она не утратила изящества – я ведь и воспринимал её глазами аборигена!
– Да. Необыкновенные ощущения.
Легче всех трансформацию перенесла Лит. Пока я пытался очухаться и справиться с собой, она уже весело скакала по поляне, восторженно разглядывала цветы и насекомых. Таким образом, появившиеся на нашей поляне туземцы застали там мужчину, женщину и крошечную девочку. Единственное, пожалуй, чем мы отличались от представителей коренного населения планеты – это причёсками. Волосы отливали изумрудной зеленью, – тут уж мы ничего не могли сделать. Только у Лит косы, которые заплетала ей Ольми, сияли цветом закатного солнца.
С туземцами на поляну выкатилась маленькая четырёхлапая зверушка, которая весело тявкала до момента, пока не заметила нас. Глаза у неё сделались очень круглые, она издала сдавленный писк и, пятясь так, что едва не наступала на собственный хвост, отползла поближе к хозяевам.
