Этот номер «Политической науки» посвящен анализу состояния предметного поля исследований этничности и политики. С конца ХХ столетия оно привлекает к себе особенно пристальное внимание специалистов из разных дисциплин – социологов, антропологов, конфликтологов, психологов, политологов, историков и т.д., что, по-видимому, обусловлено повышением роли этнокультурных факторов в современных политических процессах. В России научная дисциплина, формирующаяся на стыке этничности и политики, получила название «этнополитология»1. Учебный курс с таким названием прочно вошел в университетские программы для политологов. В то же время исследования этничности образуют междисциплинарное поле, которое разрабатывается на основе подходов и методов разных общественных наук и развивается даже не на одном, а на нескольких «стыках». Все это создает трудности для идентификации и институционализации данного предметного поля.
Материалы настоящего номера «Политической науки» знакомят читателя с методологическими проблемами, возникающими у формирующейся субдисциплины, а также с результатами эмпирических исследований этничности и политики. Представленная в нем панорама исследований этничности и политики – результат усилий ученых из Москвы, Санкт-Петербурга, Владивостока, Казани, Екатеринбурга, Сыктывкара, а также из США, Великобритании, ФРГ и Испании.
В рубрике «Состояние субдисциплины» собраны статьи, авторы которых осмысливают опыт формирования предметного поля этнополитологии в мировой и отечественной науке и рассуждают о его границах. Одна из наиболее трудных проблем, с которой сталкиваются здесь исследователи, – отсутствие строгих терминологических конвенций: базовые понятия «этничность», «этническая группа», «этнос», «нация», «национальность» используются не просто в разных, но порой – во взаимоисключающих смыслах. Особенно сложное положение сложилось в отечественной науке, отягощенной грузом советских практик институционализации этничности, в которых общественная наука играла не последнюю роль, – об этом хорошо сказано в статье исследователя из Сыктывкара Ю.П. Шабаева. Развивает эту тему и директор Института этнологии РАН академик В.А. Тишков в своем интервью нашему журналу.
Однако проблема понятийного аппарата остра и для зарубежных исследователей, не связанных наследием такого рода практик, – это хорошо показано в статье профессора Дальневосточного федерального университета (Владивосток) А.М. Кузнецова. Трудности с определением базовых понятий, с одной стороны, оказываются следствием имплицитного влияния национализма на современное восприятие мира: будучи основным принципом легитимации политической власти-авторитета (что убедительно доказывается в статье Р. Шерцера), категория «нация» оказывается интегратором иерархической системы понятий, распределение «ролей» внутри которой становится предметом символической борьбы, затрагивающей всю сферу производства смыслов, – в том числе и область научных исследований. Отсюда – сложности в установлении границ между нацией и этнической группой, национальностью и этничностью. С другой стороны, не проще обстоит дело и с самой этничностью, определение которой опирается на понятие «культура», отличающееся смысловой перенасыщенностью. Как справедливо замечает А.М. Кузнецов, вследствии своей неопределенности данное понятие сегодня выступает в роли всеобщего ключа для решения разных проблем, что не способствует терминологической точности его производных. Рассматривая терминологические контроверзы проблемного поля этничности и политики как симптом, Н.М. Мухарямов в своей статье анализирует споры о понятиях с помощью инструмента семантического анализа. Он показывает, что для приверженцев эссенциалистских и конструктивистских подходов слова «этнос» и «этнополитика» имеют разный семантических статус. Для первых эти понятия указывают на вещи, поддающиеся наименованию, на то, что можно эмпирически представить и оформить, для вторых – на связь с существующими в общественном сознании мыслительными образами. Первые стремятся зафиксировать границы «этноса», которые представляются им онтологически данными, вторые – очертить рамки «этнического» как сферы представлений, объединяемых общим ядром. Налицо отсутствие единства в сигнификации, обусловливающее различия в представлениях об этничности и этнополитике.
Не менее дискуссионным является вопрос о предмете этнополитологии – это отчетливо показано и в статье Ю.П. Шабаева, анализирующего ее становление как учебной дисциплины, и в интервью академика В.А. Тишкова, рассуждающего об особенностях ее институционализации как направления исследований в постсоветском контексте. Что должно быть в фокусе этнополитологов – «этнический фактор» как неотъемлемый императив современной политики или этничность как характеристика, при определенных условиях приобретающая политические функции и/или превращающаяся в политический ресурс? Среди российских исследователей есть сторонники как первого, так и второго подхода. Наконец, необходимо отметить плюрализм методов, с помощью которых изучаются проблемы этничности и политики, вполне естественный для предметной области «на стыках» разных дисциплин.
