В ХІХ – начале ХХ в. Дания являлась сложносоставным государством, в котором отдельные территории тяготели к различным формам самоуправления, независимости или же на которые претендовали иные государства.
Основными из них являлись Исландия, Фарерские острова, Гренландия, Шлезвиг и Гольштейн, Норвегия и иные территории. Многие из них были потеряны в результате военных действий и неудачной внешней политики (Норвегия, Шлезвиг и Гольштейн).
В связи с различными внешнеполитическими событиями Дания также потеряла Виргинские острова [1], Золотой Берег в Африке [2], Транкебар, Серампур и Никобарские острова в Индии [3, с. 187–191); 4].
Следует указать, что если потери далеких колоний происходили относительно безболезненно, в основном из-за внешнеэкономических факторов, то стремление относительно близлежащих земель к отделению от датской короны (Шлезвиг и Гольштейн, Норвегия и Исландия, Фарерские острова), потеря некоторых территорий на территории современной Швеции – весьма болезненно воспринималось как правящей династией, так и основной массой населения. Некогда могущественное королевство превращалось в заурядную европейскую страну второго плана.
Стратегическая и экономическая важность указанных регионов для Дании очевидна.
С другой стороны, результаты 1-й Мировой войны, в том числе отобразившиеся на политической карте Европы неоднозначно свидетельствовали о желании многих народов создать свои национальные государства. Одной из таких территорий была Исландия, которая с 1397 г. вместе с Норвегий стала частью Дании. Переход Норвегии под управление Швеции в начале ХІХ в. стимулировал рост стремления к независимости исландцев.
В начале 19 в. началась борьба за независимость Исландии от Дании. Одной из важнейших задач исландцев стала отмена монопольной торговли, которая была введена Данией в 1602 г. Успех в этой борьбе был достигнут в 1855 г. За этим последовала и свобода прессы. Более того, все законы, действовавшие в Исландии, должны были публиковаться на исландском языке, что означало, что датский король теперь должен был подписывать как датские, так и исландские законодательные акты [5, s. 135]. Далее стал подниматься вопрос о назначении Исландии отдельного министра, а также конституции. Основные абрисы этой проблемы стали все более реальны к середине 1870-х гг. [6, s. 267–275].
