После страшной новости, переданной и по телевидению, и в интернете, Честер Уилтон, который за свои 28 лет успел побывать свидетелем и участником многих чудовищных событий и потерял уже нескольких знакомых и близких людей, казалось, только впервые понял, что такое настоящая боль. Потому что понял, что Реджи, Реджинальда Маквея, на свете больше нет…
Целый день Честер выл, ревел, как раненый зверь, катаясь по кровати в своей комнате с наглухо задернутыми шторами и запертой дверью, вцепившись в подушку. К ночи боль прорвалась слезами – впервые в жизни. Всю ночь он рыдал. К утру слезы закончились.
Еще сутки он пролежал в ступоре, ощущая только боль и ненависть. В мозгу плавала туманная, размазанная мысль: «Ненавижу вас всех, ублюдки…»
На третий день физиологические потребности организма все-таки дали о себе знать. На шатавшихся ногах он дошел до кухни, выпил стакан воды, вернулся и провалился в черный бесчувственный сон.
А проснулся оттого, что чья-то тонкая рука гладила его волосы. Он развернулся от стены и открыл глаза. На краю кровати сидела девушка, с которой он был знаком несколько дней, и о которой не знал ничего, кроме того, что зовут ее Кира, и она – тоже из «отказавшихся»…
Кира, по-видимому, переживала новость так же, как и он: осунувшаяся, под глазами – темные круги, длинные каштановые волосы растрепались и спутались…
– Честер, – тихо произнесла она: слова, казалось, давались ей с трудом. – У меня тоже погиб единственный родной человек… Отец… Там же. Мы с папой жили вдвоем, мама умерла давно, когда я была еще маленькой… А этот… Реджи… Кем он тебе был?
– Другом, – глухо, обессиленно прохрипел он. – Самым лучшим. Нет, не просто другом… Ангелом-хранителем. С детства…
– Мне так жаль…
Она протянула ему стакан с розоватой жидкостью.
– Это лекарство. Успокаивающее. Выпьешь?
Он кивнул, взял стакан и выпил. В голове немного прояснилось, взгляд сфокусировался на девушке – худенькой, с острыми плечами и светло-зелеными, почти прозрачными, глазами…
– Помнишь, – почти шепотом выдохнула она. – Тот детектив, полицейский… Сказал, что мы с тобой остались одни такие. Во всем мире. Так вот теперь, после всего этого – мы уже точно последние…
– А ты? Ты почему отказалась делать это?
– Я расскажу. Но сначала ты расскажи мне о Реджи. Расскажи все с самого начала. Тебе станет легче.
– Думаешь?
– Знаю, – уверенно кивнула она.
– Но это долгая история…
– А куда нам теперь торопиться? – горестно усмехнулась она.
– Это точно. Я теперь безработный. Ты тоже?
– Да…
– Может, ты и права… Может, станет легче. И мне ведь действительно хочется его вспомнить… Живым. Я расскажу. С самого начала…
Часть 1. До всеобщего счастья
Реджи появился в тот день, когда пятнадцатилетний Честер задумал побег. Накануне он видел, как в соседний дом грузчики внесли несколько чемоданов и предметов мебели – но отнесся к событию равнодушно: слишком поглощен был собственными мыслями…
В тот вечер за ужином мать Честера, миссис Эвелин Уилтон, взволнованно объявила:
– Честер, сегодня к леди Патрисии приехал внук. Он будет жить у нее. Твой ровесник, и учиться будет в твоем классе…
Ну а где ж ему еще учиться, мрачно подумал Честер, если школа в их небольшом городишке – одна-единственная; а вслух промычал:
– Угу…
– Честер! – тут же воскликнула мать. – Это не та вилка! И твоя салфетка вот-вот упадет, поправь! Ну почему ты такой неаккуратный!
И укоризненно поджала губы…
Он заправил салфетку поглубже за воротник, сменил вилку, на этот раз выбрав из четырех подходящую к блюду, и вновь погрузился в самые глубины отчаяния – с которым и добрел до этой семейной трапезы…
А дело было в том, что по пути из своей комнаты, в коридоре второго этажа он случайно подслушал разговор родителей – дверь в отцовский кабинет была приоткрыта.
– Питер, я тут подумала… Я, пожалуй, не буду отключать Честеру родительский контроль, – сообщила мать.
– Но Эвелин… – в голосе отца звучало удивление. – Ведь ты обещала отключить, когда ему исполнится 16!
– Но он стал часто задерживаться из школы. И все чаще выключать смартфон! А на мои расспросы не отвечает! И я совсем не знаю, где он проводит время! И как подумаю, где он может бывать и что натворить, так у меня сердце останавливается!
– Да что он может натворить, Эвелин? Он обычный подросток! Прошу, не преувеличивай…
– Обычный подросток? А ты вообще знаешь, что сейчас на уме у обычных подростков? Ты что, хочешь повторения истории мистера Каннингема?
Отец тяжело вздохнул – против такого аргумента возражений у него не было.
– Ну… Не знаю. Решай сама, Эвелин…
На этой реплике Честер проскользнул мимо кабинета вниз, в столовую, где, усевшись на свое место, обнаружил, что аппетит у него пропал начисто…
Однако протерпеть «положенное по этикету» время было необходимо – иначе его состояние вызвало бы еще массу подробных дополнительных вопросов. И он с трудом глотал кусок за куском, вежливо улыбаясь родителям – а сердце в это время захлебывалось тоскливым отчаянием…
Наконец пытка закончилась, и, поднявшись обратно к себе, он захлопнул дверь. Подошел к открытому окну, подставил лицо ветру – уже чуть зябкому, пахнувшему перезрелыми листьями дыханию ранней осени – и глубоко задумался…
