День обещал быть знойным. На небе – ни облачка. Сжатая узенькими улочками толпа простецов гудела и волновалась. Грубая брань, в которой женщины не очень-то отличались от мужчин, детский визг, шарканье ног почти осязаемо висели в воздухе. Стражники с трудом сдерживали толпу, раздавая удары окольчуженными кулаками и тычки древками копий. Отдельно от простого народа стояли рыцари и богатые горожане с мрачными и замкнутыми лицами.
Маленькая площадь перед храмом, мощёная серым камнем, была пуста.
– Где это мы? – спросила Ольга, опасливо поглядывая на бурлящую толпу.
– Да чёрт его знает! – пожал плечами я. – Кстати, о чёрте. А, собственно говоря, где он? Такого фокуса он с нами ещё не проделывал – закинул неведомо куда, а сам исчез. И как мы теперь вернёмся обратно?
– А такой был порядочный дьявол… – усмехнулась Ольга. – Думаю, пока тревожиться не стоит: мало ли, сбой машины времени или срочно к шефу вызвали. А может, он хочет, чтобы мы, так сказать, полной мерой ощутили дух времени.
– Дух времени, говоришь? – потянул носом я. – Дух – это ты очень тактично его определила. У меня теперь Средние века навсегда будут ассоциироваться с вонью. Знаешь, компьютеры, космонавтика, искусственный интеллект – это не главное. Оказывается, величайшее достижение цивилизации – это канализация!
– Ну, у римлян, по-моему, некие зачатки канализации уже существовали, – ответила Ольга. – А вообще, ты придаёшь этому слишком большое значение. Просто не обращай внимания, и всё.
– Да как не обращать? У меня от вони аж глаза слезятся. Причём не пойму, откуда больше воняет – из сточных канав, от простого народа или вон от тех балбесов, которые в этакую жарищу нацепили на себя столько пафосного тряпья!
– Это ты ещё к стражникам близко не подходил. Мне один раз довелось побывать на играх реконструкторов в Польше – они в Грюнвальд играли. Реконструкторы вообще люди малость не в себе, а туда съехался народ и вовсе безумный – некоторые заказывали себе настоящие рыцарские доспехи, а они, между прочим, дороже «Мерседеса» стоят. Ну, вот и представь: современных тканей им не полагается, значит всякие там шоссы, потом штаны кожаные, поддоспешник, кольчуга, латы. И всё это счастье в июле месяце!
– В армии всегда того… пахнет. Это я тебе как кадровый военный говорю.
– Интересно, а нас видят? – переменила тему Ольга.
– Вряд ли, мы же стоим посредине площади, а нас не пытаются убить. Впрочем, сейчас проверим.
Я подошёл к самому надменному и пузатому аристократу и помахал рукой у него перед носом. Аристократ даже не пошевелился. Он торчал корявой деревянной колодой и тупо разглядывал паперть храма.
– Ну, хоть тут Георгий Васильевич не подвёл, – облегчённо вздохнула Ольга. – Попробуем понять, куда нас занесло. По обрывкам фраз из толпы можно сделать вывод, что добрые горожане бранятся на языке ок, и за прошедшие века фразеология не сильно изменилась. В средневековой одежде я разбираюсь совсем плохо, разве что в дамских нарядах. Мода ведь существовала уже тогда, но благородных дам я, к сожалению, на площади не вижу, хотя в Лангедоке они пользовались довольно обширными правами и могли посещать церковные службы, казни и другие увлекательные зрелища вместе с мужчинами. Ну, нет, так нет… О жилых домах я тоже ничего не могу сказать – история архитектуры не моя специальность. А вот храм интересный. Стиль явно романский. Три нефа, богато украшенный портал, что-то знакомое… Давай подойдём поближе, может быть, я смогу его узнать? Всё равно все явно чего-то ждут, а поскольку в Средневековье со временем обращались весьма вольно, прождать могут ещё полдня.
Я посмотрел на храм. На фоне разнокалиберных и довольно неряшливых домов он поражал суровой простотой и соразмерностью. Храм был сложен из тщательно подогнанных блоков белого камня. Фасад завершали две квадратные башенки – левая низкая, а правая высокая – колокольня. Внутрь вели три портала с полукружными арками. Порталы были богато украшены скульптурой и резьбой.
– Вот никогда не думал, что простой белый цвет может быть таким ярким.
– В одной старинной книге красиво сказано, что «мир, скинув с себя рубища старости, оделся белым покровом церквей», – ответила Ольга.
Мы подошли к паперти. Центральный портал отделялся от боковых колоннами, по три с каждой стороны, причём по странному капризу зодчего дальние колонны были большими, а ближние к порталу – маленькими, их базы покоились на прямоугольных тумбах. Основание колонн поддерживали изваяния не то зверей, не то демонов.
– Мне кажется, что храм начали украшать резьбой и скульптурой снизу, а потом бросили, то ли денег не хватило, то ли времени.
– Может, и так, – рассеянно сказала Ольга, разглядывая тимпан[1] центрального портала. – Смотри, это же Апокалипсис. Вот Маjestas Domini…
– Кто, прости?
– Христос на троне. А вот тетраморф – орёл, лев, бык и ангел. У католиков они символизируют четырёх евангелистов. Орёл – Иоанна, лев – Марка, бык – Луку, ну а ангел – Матфея. Всё, кажется, я знаю, куда нас занесло. Это церковь монастыря Сен-Жиль-дю-Гар.
– Совершенно верно, – раздался знакомый голос, – и она посвящена святому Эгидию.
