Глава 1. Последний голубь
Юра курил на лоджии и наблюдал, как на соседнем балконе ворковали голуби.
Невдалеке, за Брайтон – Бич шумел океан – большие чайки и волны. Прошло уже десять лет, как он с мамой, женой и сыном эмигрировали в США по приглашению. В первые
годы Юра пытался найти работу, по специальности он был телемеханикам, но в Америке телевизоры не ремонтировали, а заменяли или выбрасывали. Он работал на заводе, в прачечной, пытался заниматься извозом, что иногда делает и сейчас «по пути». Потом заболел, лежал в госпитале, и ему назначили пособие 700 долларов. После чего он стал редко выходит из дома, днем сидел на балконе, а ночью в компьютере или у телевизора.
Несколько раз в неделю он возил сына на уроки танцев и тренировки, иногда маму по магазинам и все.
Однажды на их лоджии тоже поселились голуби. В Нью-Йорке много голубей. Сначала прилетал один. Потом он привел голубку, и они наносили веточек и соломинок в пустую коробку, стоящую в углу. Юра наблюдал, как они строили гнездо, высиживали яйца и выкармливали птенцов, ему было это интересно, он подкармливал голубей. Об этом Юра рассказывал, когда звонил своему старенькому отцу в далекую Украину, обычно раз в неделю, иногда чаще, когда тот болел, и высылал ему дорогие лекарства.
Голуби прилетали каждую весну и выводили птенцов до осени. Но в этом году жена заявила, что ей надоело убирать балкон, выбросила коробку, а когда голубь прилетал, прогоняла его. Она успешно работала учительницей, посещала уроки танцев, церковь и была очень занята. Хотя однажды сама купила сыну попугая, даже двух. Но ребенок ленился ухаживать за птицами, и, несмотря на старания папы Юры, через год она отнесла, попугав в магазин. Теперь Юра видел знакомых голубей на соседском балконе.
Его отец очень переживал за скучную и пустую жизнь сына. Ему даже рассказывать стало ничего, он никуда не ходил, не ездил в путешествия. Раньше, когда жена с сыном летом уезжали в отпуск, а зимой на Ниагарский водопад, Юра успешно ухаживал за птицами. А еще раньше у него был любимый сиамский кот, которого не взяли в Америку.
Вспомнилось давно прочитанное произведение О.Генри « Одна девочка болела, она не выходила из дому. Пришла осень, и ей становилось все хуже. Лежа в кровати, девочка видела стену, дома увитую плющом. Каждый день листья опадали. И вот остался последний лист. Дул ветер, шел дождь, и лист трепыхался, как голубь, который вот- вот улетит навсегда. Перед сном девочка смотрела на лист и думала:
– Если он улетит, я умру и улечу вместе с ним!
Утром девочка проснулась и посмотрела в окно – лист был на месте, и она впервые за много времени улыбнулась. С этого момента она стала поправляться – лист все висел. А когда она смогла встать и подошла к окну, то увидела, что лист плюща нарисован! Какой-то неведомый художник знал о больной девочке и ночью нарисовал последний лист».
Последний голубь не улетел.
Глава 2. Странный мальчик
Мы встретились в поезде Днепропетровск – Москва и разговорились, как земляки. Он рассказывал.
Первую такую ночь я провел у стен городского роддома № 7 в Днепропетровске, а вторую подобную ночь он коротал в приемном покое старого Москворецкого родильного дома. Дом был старинный нижняя, побеленная часть из кирпича, а верх деревянный. Тогда в Москве было еще много подобных строений. В тихих заросших улицах старой Москвы. Где- то в районе завода им. Ильича всю ночь кричал маневровый тепловоз, которому отвечали крики новорожденных со второго этажа.
На первом этаже в родильном отделении было подозрительно тихо. Раньше ему казалось, он слышал стоны своей жены и двух других рожениц, а теперь все стихло.
– Не могли же они заснуть во время родов, – думал он.
На настенных часах бежала светящаяся секундная стрелка, время шло быстро, и тянулось медленно.
Вдруг по приемной быстрым шагом прошли два врача, а за ними сестра, которая шепнула ему:
– Вызвали анестезиолога на случай вскрытия.
Прошло еще два часа, наступило утро. Снова показалось та же медсестра. На этот раз она с улыбкой сказала:
– Рыженький мальчик у вас! – почему рыженький подумал счастливый отец. Но тут, же вспомнил, что тесть и старший брат жены – рыжие. Он поднялся и побежал им звонить, но они уже шли к роддому от метро.
К середине дня он высмотрел в закрытых окнах уже второго этажа жену. Она что – то кричала ему, но было не слышно. И тогда она жестами стала показывать, что у нее нет молока.
Их выписали только на десятый день, молоко у неё появилось и даже в избытке. Проверяя, она прыскала из груди на стены и смеялась над узорами, оставленными на обоях. Сашенька нормально набирал вес, но к 9 месяцам еще не садился. Порекомендовали массаж, и к году он сделал первый шаг. Сцена эта запомнилась рассказчику.
Он возвращался с работы и подходя к их новому 16-ти этажному дому у метро Южная, увидел группу женщин с маленькими детьми, увидел жену с Сашенькой за ручку. Она сказала:
