*Дневник неизвестного. Запись вторая.
Выживание. Как же много всего в этом слове! Беспринципные ублюдки, готовые рвать друг друга зубами не хуже, чем обезумевшие животные. Мы все стали такими. Домохозяйки, менеджеры, блогеры, политики, механики, независимо от рода занятий ДО, мы превратились в зверя СЕЙЧАС.
Впустили его в себя, дали руководить собой, позволили ему убивать соплеменников за «блага» нового мира. О нет, мы не были плохими людьми или злодеями. Мы были слабыми. И наша слабость превратила нас в зверя.
Изуродованный мир стал первым витком упадка. Мы радовались, что не превратились в бездушных, пожранных импульсом. Но как же мы заблуждались. Они сбились в гнёзда, мы – в общины. Они пожирали нас, чтобы измениться ещё сильнее, мы охотились на них по той же причине. Мы изучали друг друга, становились опытней, умней, хитрей. Не замечая, насколько похожи. И не забывая уничтожать всех тех, кто претендовал на «наш» кусок ресурсов.
Прошло три месяца с первого импульса, а я уже совсем не вижу разницы между НИМИ и НАМИ. К чему же тогда прятаться от импульса, если трансформа ничего не изменит? Есть ли ещё среди нас те, кто не ожесточился сердцем? Выжил ли тот, кто не ищет блага, но дарует их? Смог ли хоть кто-то отринуть зверя?
***
– У меня трёхсотый! Тяжё…, без сознания. Мы заблокиро… на берегу, двигаться сам…тельно не можем. Попали под ог… внезапно о…шего ДРК американцев. При....
Семёну показалось, что он ослышался. Американский десантный комплекс поддержки?! Тот самый, который вот уже два года как засыпан обломками в самом конце караван-дороги?
– Повторите! Принял очень плохо! Повторите! Приём!
В рации поселилась тишина: ни помех, ни ответа. Три пары глаз уставились на Семёна: Рыжий, штатный стрелок патрульного аэромобиля, Хома, механик водитель, и Аша, черноволосая и непоседливая девчонка, полевой медик. Были и другие: гранатометчик, снайпер и три патрульных. Но они не присутствовали лично, только слушали через синхронизацию, были рассредоточены по позициям вокруг здания, в котором находился Семён.
Командир отряда пробежался по вирт кнопкам длинноволнового передатчика, надеясь, что связь не ушла окончательно, что есть ещё возможность наладить передачу. Но тщетно, вернуть связь с группой Заря не вышло, как и связаться с центром для обсуждения и принятия решения по текущей ситуации.
Семён поднялся, окинул взглядом собравшихся людей.
– Рыжий, давай к аппарату. Хома, за баранку. Аша, готовься принимать раненого. Остальные, без изменений.
Хомяк неожиданно заартачился, да и с лица ощутимо сбледнул.
– Семён! Что происходит?! Приказа углубляться в сторону опасных территорий не было!
– Его и не будет. Связи нет.
– Решение не согласовано!
– Оно и не может быть согласовано. Связи нет.
Мехвод дёрнулся ближе, ухватил собиравшегося уходить командира за руку.
– Ты нас всех под монастырь подведёшь. Из-за тебя вся группа получит штраф и наряды на работу в цеха! Не говоря уже о риске!
– Можешь написать рапорт. К тому же я тебя с собой не тащу. В случае написания рапорта, я лично подпишусь под тем, что ты был против подобных действий. – Семён вырвал руку и быстрым шагом вышел из помещения, напоследок бросив лишь одну фразу:
– Предупреди остальных, сидеть тихо, выполнять старый приказ о закреплении.
Здесь, на четвёртом этаже руин, был «припаркован» патрульный аэромобиль. Когда-то давно он принадлежал к семейству BMW ультра класса. Хотя теперь от его прежнего лоска мало что осталось. Верхняя часть корпуса демонтирована, мягкие сиденья и диван с баром безжалостно вырваны. Пластиковые экраны постигла та же участь. Остался лишь двигатель, работающий на парамагнитных зарядах, да бешеная скорость, которую машина развивала даже быстрей, чем прежде.
Семён запрыгнул на место мехвода и активировал систему. Позади устроился Рыжий. Лязг затвора стационарного игломёта, установленного на тачку, возвестил командира о том, что напарник на месте.
– Кэп, а у нас план-то есть?
– Есть, смотри. – Семён развернул карту-голограмму. Увеличил участок в десятикилометровой зоне вокруг их расположения. – Если эти спецы из Башни и в самом деле попали под огонь ДРК и зажаты на набережной, мы рванём напрямки.
– Получим попадание и сдохнем.
– Не перебивай. – Семён изменил масштаб карты ещё сильней, приближая реку. – Смотри, вот тут руины прикроют нас от огня и обнаружения, если пойдём в трёх метрах над водой. Долетим до поворота, нырнём вниз и прижмёмся к стене набережной. Река обмелела, пойдём впритирку с водой и стеной. Она-то и укроет нас от ДРК. Эвакуируем военных и сразу пулей обратно примчим.
– Если что-то полезет из воды, и мы зацепим это что-то на скорости…
– Знаю.
– Если коснёмся парамагнитными пластинами воды…
– Знаю.
Заведённый двигатель загудел и запитал машину. Тряхнуло – Семён слишком резко вывернул контур управления, и правый борт со скрежетом зацепил стену.
– Пристегнись, проскочим безопасный участок на максималках!
Резко нарастив уровень показателей, Семён бросил аэромобиль вперёд. Поморщился, покарябав борт ещё раз, и пожалел, что рядом нет Хомы. Парень был отличным мехводом, всю жизнь, считай, за баранкой. И с этой неуправляемой «дурой» он справлялся на раз-два. В отличие от самого Семёна, который, хоть и умел управлять машиной, до опытного мехвода не дотягивал.
