Тоха, так в Грузии называли тяпку. Колхидская низменность. В проекте по ее осушению в своё время учавствовал мой дед, Григорий Таевич,он же Таяяевич, он же Таияевич. Перевод на русский язык с грузинского как только не изменял отчество моего деда, хотя имя прадеда не было очень сложным, его звали Тайя, но отчества Тайевич не было ни в одном документе деда. Село, с которым связаны все мои рассказы тоже благодаря переводу и опечатке в мамином паспорте фигурирует как Шуа-Хорча, вместо Шуа-Хорге. Названия искажались переводом, даты рождения искажались традициями, благодаря тому, что дату рождения ставили по дате выдачи свидетельства о рождения, у всех моих тетушек две даты рождения: настоящая дата рождения и дата рождения по паспорту с разницей от 5 до 10 дней. Никто не вдавался в подробности, начинали праздновать с родными по дате рожения, и заканчивали с теми, кто опирался на данные паспортов и официальных источников. Скорее всего именно два дня рождения и поздравления, затягивающиеся на неделю способствовали формированию отменного чувства юмора, свойственного моей родне.
Болотистые земли Колхиды осушали посадкой эвкалипта,– дерева потребляющего большой объём воды из почвы, сродни русской сосне. Бытует мнение, что массовая вырубка сосновых лесов в России, отчасти приводит теперь к ежегодным наводнениям в Сибирских регионах, поскольку в земле после зимы остаётся избыточная влага, ведь нет деревьев потреблящих ее и освобождающих место для весенних талых вод. С Колхидой же произошла обратная история. Южные регионы испытывают дефицит влаги: редкие дожди, тёплые зимы без весеннего запаса снега и, как итог, болото местами превратилось в асфальтоподобный суглинок, а битва за урожай, стала именно битвой, с тохой в руках .
Весь урожай кукурузы и прочих агрокультур, это пот и мозоли людей, живущих в этих местах. Нет, посадка кукурузы в Грузии, это не поля, выращиваемые на силос и растущие сами по себе, как в средней полосе России. В Грузии, это несколько соток частного огорода, окучивание каждого стебля, подсыпка под каждый стебель удобрений и кулинарная книга блюд на выходе, где кукуруза занимает уважаемое место и отдаёт сполна за все труды, вложенные в её выращивание. Кукуруза -царица стола.
Я, конечно, могу заблуждаться, все мои предположения основаны на детских воспоминаниях, а что научного могла помнить 10 летняя девчушка, ничего . Да и как выяснилось когда я повзрослела, Грузия это гораздо больше, чем село Шуа-Хорга, даже близлежащий портовый город Поти, и Батуми,куда мы ездили в кинотеатр, парк и городские пляжи,– это лишь малая часть Грузии.
Итак. Тоха. Асфальтоподобная почва. Несколько соток полутораметровой по высоте кукурузы. Нелепая случайность и в руках деда Грицко оказался мёртвый крот.
Чем хорошо было в нашем детстве, так тем, что неоткуда было родителям узнать про аллергии, если ребенок ею не страдал, про всяческие инфекции, ограниченный поток информации в то время, отсутствие педиатра Комаровского, его книг и видеолекций по детским болезням, ограничивал и страхи родителей, потому крота без страха за наше здоровье вручили на изучение нам, шести-, семи-, летней шпане, внукам Грицко. Если бы крота увидел современный ребенок он бы описал его ёмким понятием "мимимишный". Блестящая, шелковистая, наичистейшая шкурка, несмотря на подземную жизнь, крупные розовые лапки, глазки-слепыши. Зверек вызвал умиление. Детская непосредственность и шатание без дела, вызвали желание похоронить его с почестями.
Началась подготовка к похоронам .
Не то чтобы нас,– внуков было в тот сезон много, но кучка из 5-6 детей, внезапно начавших слоняться по двору концентрированным пятном, это почти маленький табун.
Надо пояснить, дом деда,– это проходная столовая на первом этаже, сквозь неё можно было с переднего двора попасть на задний. Там, на заднем дворе, слева в углу, прямо перед калитками в огород с кукурузой и в часть территории с сараем, находилась песочница. В этой песочнице в ходе коллективных дебатов и было принято придать тело крота земле. Никто точно не помнит почему табун с дохлым кротом несколько раз пронёсся мимо тётушки Томы, то ли долго искали материал для гробика, то ли не могли решить из чего сделать крест. Особенно было не понятно тётушке, почему крота нельзя куда-то положить и не таскать покойного в руках.Тетушка что-то бубнила, когда мы в очередной раз проходили мимо неё. Мы, всеми мыслями погрузившись в процесс, не обращали внимания ни на тетушку, ни на то, что она нам пыталась сказать.
Маленький табун в третий, четвёртый, шестой раз проносился мимо закипающей тетушки Томары. Покойный крот, будь его воля, несколько раз бы уже перевернулся в гробу от таких почестей, если бы уже был похоронен. Но с гробиком все никак не складывалось. Крот условно бродил вместе с нами взад-вперед, распластавшись брюшком на чьей-то ладошке и свесив розовые лапки. Это могло бы сойти за похоронную процессию, если бы мы шли строго в одну сторону, и не так резво и шумно, но мы бегали, суетились, спорили и шумели.
Вечерело. Гробика так и не было, креста тоже, до темы венков и прощальной речи, слава Богу, мы не додумались.Чаша терпения тётушки вот-вот должна была переполниться, ей-то, взрослому человеку, было понятно, что на такой жаре, крот вот-вот начнёт испускать дух.
