В поместье Дентерро всегда царила пугающая тишина. Отчасти это было связано с постоянными разъездами торговцев по землям, но даже когда все члены семьи находились здесь, они почти не собирались. Единственными звуками были шаги прислуги: то наступало время обеда, и все спешно разносили подносы с едой, то приходила пора уборки нескончаемых комнат, в которые заходили, лишь чтобы смахнуть пыль или вымыть беспричинно пачкавшиеся полы. Большинство помещений были выделены под кладовую с витринами и защитной магией; здесь хранились редкие диковины, купленные или полученные в бесконечных торговых странствиях.
Но даже в таком пугающе тихом месте однажды разразился гром. Именно он положил начало многим событиям, о которых будут долго вспоминать за кружкой хмеля в небольшом трактире братьев Дентерро – «Свече и кубке».
Вернёмся ко времени, когда в столице Королевства существовал лишь ТрактирЪ, а о братьях, что основали приют для жаждущих, никто не знал.
Или почти никто…
В гостевой комнате поместья Дентерро в тот вечер сидели трое. Первым был муж, объехавший весь материк, торговавший на территории Белого королевства и максимально близко приблизившийся к Проклятым землям, – Петер Вальтхед Ульберт Липтицх. Его заслуги признавал сам король, и потому он не был лишён титула фамилии. Сын, Дентерро Петер Вальтхед Ульберт Липтицх, тоже успел отличиться. Его знали как человека, торгующего в самых отдалённых уголках Королевства. Несмотря на опасность, он поставлял провизию в места, куда не вёл ни один из известных торговых маршрутов. Дентерро говорил, что нельзя забывать о деревнях и поселениях, основанных на окраине, что нельзя оставлять их на попечительство самим себе.
Третьим в комнате был юный наследник семьи, человек, ещё не прославившийся как выдающийся торговец, но на которого уже возлагали надежды его отец и дед – Арчивальд.
Но, вопреки ожиданиям, он не стремился продолжать дело своей семьи.
– Вздор, – ударил кулаком по столу Петер, – у тебя нет другого выбора!
– Все в нашем роду: основатель Липтицх, кочующий торговец Ульберт, торговец-лекарь Вальтхед и мы, все торговцы, которые знали не только где купить, но и где продать, – мы внести огромный вклад в развитие Королевства, всех земель. Твоя обязанность, – Дентерро показал пальцем на сына, – продолжать наше дело, когда мы не сможем вести торговлю. Нет, ты обязан не просто продолжить, но и сделать так, чтобы твоё имя тоже увековечили в фамилии нашего рода.
– Я повторю ещё раз: я не желаю заниматься торговлей. Я хочу вести оседлое дело: магазин в столице, придорожную таверну…
– Не смей даже думать об этом! Чтобы мой внук, и такое… – Петер потёр переносицу, собираясь с мыслями. – Мне от тебя дурно. Иди прочь отсюда.
Арчивальд, обрадованный таким исходом, быстро вскочил с места и направился к выходу. Едва он коснулся дверной ручки, его сразили слова деда, поставившие точку в их разговоре:
– Лучше бы такой, как ты, никогда не появлялся в нашей семье. Лучше бы история закончилась на моём сыне.
Арчивальд остановился. Сердце заколотилось. От таких слов его выворачивало, хотелось высказать всё, что на самом деле он думает о семье торговцев. Он стоял, держа одной рукой дверную ручку, а второй так сильно сжал кулак, стараясь подавить гнев, что ногти до крови впились в ладонь. Он едва сдержал себя:
– Угу.
Оставив последнее слово за собой, Арчивальд покинул комнату. В тишине добравшись до своего пристанища, он захлопнул дверь и пнул дорогой обтянутый зачарованной кожей стул с такой силой, что тот отлетел к другому краю комнаты. Глаза торопливо искали, на чём высвободить злобу, и он тут же приметил стоявшую на подставке высокую урну с прахом матери. Гнев залил глаза кровью, в памяти повторились слова деда. Арчивальд подошел к урне, замахнулся и попятился. Понимая свою ничтожность, он сполз по стене на пол и, уткнувшись головой в колени, тихо заплакал. Он не хотел быть странствующим торговцем, и слова деда ещё сильнее отбивали это желание.
До деревни Арчивальд с отцом добирались дольше, чем рассчитывали. И главной причиной тому была не тяжёлая, сырая дорога, по которой после дождя колёса вязли, словно в болоте, а вздохи Дентерро. Он косился на сына, пытался заговорить, но останавливался, кряхтел, кашлял, что-то бормотал про погоду, и лишь когда вдалеке появились очертания деревни, он прочистил горло, избавившись от хрипоты, и заговорил:
– Надеюсь, ты передумаешь.
– Передумаю с чем?
– С планами… на жизнь. Мы много лет искали тропы, которые помогают обогатиться. Деньги, они, знаешь, волшебные, хотя в них нет ни капли магии. Они откроют любую дверь, закроют любой рот. Они сделают так, как ты пожелаешь. И мы предлагаем тебе шанс приумножить эту магию, просто следуя по натоптанной тропе. А ты… просто не успел понять. Идти по зарослям очень трудно, поверь. Я не хочу, чтобы ты это делал.
Он посмотрел на сына, но тот безучастно продолжал рассматривать, как две запряжённых лошади толкали повозку к деревне. Повисло молчание. Теперь Дентерро даже не кряхтел – просто ждал ответа. И, собравшись с мыслями, сын сказал ему, стоя почти у стен деревни:
