Ночь окутала Лондон густым покрывалом, но в одном из городских домов всё ещё раздавался приглушённый смех, звон стаканов и шелест карт. В воздухе витал терпкий запах табака, но присутствующих он, казалось, нисколько не смущал. Мужчины продолжали игру, раз за разом поднося бокалы ко рту.
– Ричард, – голос друга донёсся сквозь дымную пелену. – Оставь меня в покое.
– По-моему, тебе уже хватит, – настаивал он.
– Я сам решу, когда мне хватит, – огрызнулся я, чувствуя, как язык предательски заплетается. – Раздавай.
– Но, милорд, вам нечем крыть, – заметил барон Клиффорд с ноткой нескрываемого удовлетворения. – Вы проиграли всё до последнего пенни. В вашем карсане пусто.
Я стиснул зубы. Это не имело значения. Мне нужно было отыграться. Баснословная сумма, потерянная в этой игре, сводила с ума. Какого чёрта я ввязался в это? Всё плыло перед глазами, и я знал – Ричард прав. Я выпил слишком много. Но отступить теперь означало бы признать поражение, а это было немыслимо.
Где-то в глубине сознания пробивалась тревожная мысль: всё это закончится плохо, и остановиться стоило ещё несколько часов назад. Но я проигнорировал её.
– Возможно, у вас есть что-то ещё, что могло бы меня заинтересовать, – произнёс Клиффорд, сузив глаза, словно хитрый лис, оценивающий свою добычу.
– Итан, остановись, – предупредил Ричард.
Но я не слушал.
– И что же это? – спросил я, встречаясь взглядом с бароном.
– Желание, – пожал он плечами, будто речь шла о сущей мелочи. – Если вы выиграете, я буду должен вам услугу. Любую.
В его голосе звучала обманчивая лёгкость, но отказаться я не мог. Мысленно я уже представлял, как этот лис выполняет мою прихоть.
– По рукам, – кивнул я. – Сдавай.
– Итан… – тяжело вздохнул Ричард. – Ты сумасшедший.
Вероятно.
Следующие полчаса в комнате царило напряжённое молчание. Даже слуги, приходившие и уходившие, задерживались у дверей, наблюдая за исходом этой роковой игры.
И вот, последняя карта легла на стол.
Я не мог поверить. Проиграл?
Барон Клиффорд медленно поднялся, поправляя воротник. В его глазах вспыхнул огонёк торжества.
– Маркиз Уинчестер, – протянул он, произнося моё имя с деланым почтением. – Как истинный английский джентльмен, вы обязаны сдержать слово. Я хочу огласить своё желание прямо сейчас.
Я поднял голову, ожидая худшего. Мой дом? Деньги? Что-то, чего я не смогу дать? Неужели мне суждено остаться на улице?
– Вы женитесь на моей дочери, – произнёс Клиффорд ровным голосом, а затем просто развернулся и покинул дом.
Я остался сидеть, оглушённый словами, которые изменили всё.
