Евгения Чернышова
Молоток и фонарик
– Дома я ношу домашние штаны, – говорит Тёма. – А на улице дикие.
Я это вспомнил, когда мы с Лизой вбежали в восьмой по счёту магазин. И обыскали очередную полку с игрушками. Молоток. Не дрель пластмассовая, не пила деревянная, не набор отвёрток в чемоданчике. Молоток! Игрушечный. Но как настоящий. Ручка красная, наконечник серебристый. Всё это, перебивая друг друга, мы в восьмой раз спросили у восьмого продавца с мишурой на шее.
– Ещё ключ есть гаечный. Из пенопласта, – сказал продавец.
– Не надо ключ, – сказал я.
– Или вот плоскогубцы. Детские. Возьмёте?
– Нет! – Я прямо подпрыгнул.
Молоток, молоток нужен. Мо-ло-ток.
Восьмой продавец в восьмой раз посмотрел как на диких. Или будто бы мы в диких штанах. Какие молотки, какие плоскогубцы. Новый год через три дня. Но мы не дикие и не в диких штанах. Лиза вообще в юбке, она с хора сбежала ради этого молотка.
– Не-е-ет мне доро-о-о-оги в мой брошенный кра-а-а-ай… – напевала она, разглядывая полки. – Вот ведь прицепилась песня, не отлепишь.
А я не только не дикий, но и вообще «очень спокойный» и «положительный».
И главное, «подающий надежды».
Мы вышли из последнего магазина перед самым закрытием и поплелись домой.
– Не переживай, – сказала Лиза. – Я ещё на всяких сайтах с объявлениями поищу. Люди чего только не продают. Даже фантики от конфет. И палочки от «чупа-чупсов». Своими глазами видела. Так что точно найдём этот ваш молоток.
Я же в этом сильно сомневался. И вообще на душе было тоскливо. А тут ещё и олимпиада эта. Кто делает олимпиады в конце декабря? Только люди, ненавидящие детей. И математику. Так и вижу, как я 29 декабря сижу в холодном кабинете с двадцатью такими же счастливчиками. Подающими надежды. На окне еле шевелится поникший серпантин. А на подоконнике сонно жужжит муха, которая не успела уснуть к декабрю.
«Разрежьте фигуру, показанную на рисунке, на две части, одинаковые и по форме, и по площади…»
Из проезжающей машины заорало: «Мы б не знали кутерьмы новогодней этой!»
Когда я пришёл домой, мама уже читала Тёме книжку на ночь. Снова про ежей. Тёма очень любит животных. Все игрушки у Тёмы – звери и музыкальные инструменты. Даже фонарик не простой, а тоже с животными. В специальное отверстие в нём вставляется пластинка. И когда включаешь фонарик и крутишь эту пластинку, то на стене появляются силуэты.
Кошка, собака, корова, лошадь, коза. Слон, гепард, медведь, орангутанг, жираф.
Как же пластмассовый молоток попал в эту зверино-музыкальную компанию? Просто молотком Тёма бьёт в барабан.
Тёме три с половиной года, и всю осень он учился ходить в детский сад. Детский сад Тёме не нравится. Он очень не хочет туда ходить.
– А давайте папа пойдёт в детский сад, а Тёма останется играть дома.
– А давайте Тёма будет работать дома, а мама пойдёт в детский сад.
– А давайте вы все пойдёте в детский сад, и Ваня пойдёт, а Тёма пойдёт во двор лепить снеговика.
Ни одна из версий не рабочая. К сожалению. Папе надо на работу, Ване, то есть мне, надо в школу и на олимпиады, а мама пишет диссертацию.
Мама всё время говорит:
– Я так устала.
Это её диссертация доконала.
А ещё мама говорит:
– Пожалуйста, реши сам.
И ещё:
– Я снова ничего не успела.
И ещё:
– Давай сегодня никуда не пойдём?
Но ведь я тоже устал! Две олимпиады, четыре контрольные. Очень всё утомило к концу года. И надоело быть подающим надежды. Вечно от меня что-то ждут. А я, может, не хочу подавать надежды. Я хочу их принимать. Или отдавать. Хочу говорить папе:
– Папа, что-то ты расслабился. Ты же подаёшь надежды. Как это не хочешь на работу? Все на тебя так рассчитывают!
Или так:
– Мама, ну-ка соберись. Что значит – диссертация тебя доконала? Сегодня ты работаешь на диссертацию, завтра она на тебя.
И ещё я очень устал быть старшим.
Когда Тёма родился, мне было шесть. Мама вернулась домой с Тёмой, завёрнутым в смешное покрывало, которое называлось «конверт». Она смотрела на меня и повторяла:
– Какой ты, оказывается, большой. Какой большой.
Бабушка на семейном застолье сказала:
– Ты теперь старший брат. Не подведи!
Дедушка добавил:
– Старший брат, старший сын, старший внук!
Всё это должно было меня взбодрить и наполнить гордостью. Но на самом деле это звучало довольно угнетающе. Словно меня привели в парк с аттракционами, прокатили на одной карусели, а потом говорят: ну всё, а теперь иди домой делать уроки и есть суп большой ложкой. Есть мальчики поменьше, которым кататься на карусели нужно больше, чем тебе. А ты бывай, не подведи!