Фенн: Как дела, моя прелесть?
Мое лицо немедленно расплывается в улыбке, да так, что почти трещит по швам. Совершенно ужасно то, что́ с моим пульсом делает всего одно сообщение от Фенна Бишопа. Телефон начал вибрировать в кармане на уроке французского, пришло сообщений десять подряд, но сразу я их прочитать не могла – смартфон в секунду отобрали бы. Так что я сидела и не могла найти себе места в ожидании звонка. Теперь, дождавшись, наконец, перемены, я стою у своего шкафчика и читаю сообщения. Они напоминают мне, что это – не моя настоящая жизнь. В школе Святого Винсента меня никто не знает. Все эти слухи, этот шепот, пробегающий по коридорам, когда там появляюсь я, – все это не имеет никакого значения. Они не знают правды. Я знаю правду. И Фенн тоже знает.
Остальное не важно.
Другие его сообщения делают это щекотливое чувство радости в моей груди еще сильнее. С тех пор как мы стали друзьями, это вошло у него в привычку. Он желает мне доброго утра и спрашивает о моем самочувствии. Присылает дурацкие мемы, потому что знает, как давно я не улыбалась.
Все еще поверить не могу, что это происходит наяву. Фенн так долго был для меня чужаком, каким-то старшеклассником из компании моей сестры. А потом случилась та авария, весь мой мир оказался в пучине хаоса, и появился Фенн со своей усмешкой, подставив плечо, на которое я смогла опереться. У него не было никаких причин дружить со мной, кроме той, что мне был нужен хотя бы кто-то, и он решил стать этим кем-то.
У меня тоже не было причин подпускать его к себе, но я подпустила.
По дороге на урок культуры я печатаю ответ:
Я: Та же хрень, что и всегда.
Фенн: Хочешь прогулять последний урок? Я за тобой заеду.
Я: Слоан тебя придушит.
Мы с Фенном не то чтобы официально вместе. По крайней мере, точно не в глазах моей семьи. Отец с сестрой едва терпят его в качестве друга, я и представлять не хочу, что будет, если окажется, что мы встречаемся. Даже не знаю, кто из них взорвется сильнее. Когда Слоан последний раз встретила Фенна поблизости от нашего дома, она пообещала нанять киллера по его душу, если он коснется меня хоть пальцем. А папа, ну, если бы ему для этого не нужно было одобрение совета попечителей, то он уже давно организовал бы вокруг нашего дома ров. Как-то он просчитался, когда согласился на должность директора частной школы для мальчиков в глуши и привез с собой двух дочерей-подростков. Мы со Слоан были обречены однажды влюбиться в кого-то из списка его хулиганов.
Фенн: Игра стоит свеч.
Я: Это ты сейчас так говоришь.
Фенн: Не-а, я бы рискнул нарваться на гнев Слоан в любой момент. Все ради твоей симпатичной мордашки.
Желудок совершает кульбит. А он хорош. Ну, или меня легко впечатлить. Фенну достаточно бросить мне крошечный комплимент, а я уже превращаюсь в радостную лужу. Саму от себя тошнит. Последнее время он стал лучшей частью каждого моего дня.
Я: Встретимся после школы?
Фенн: Жду не дождусь. Где обычно?
Я: Ага. Напишу тебе, как буду дома.
Я улыбаюсь всю дорогу до своей парты в предпоследнем ряду. Даже суровый взгляд сестры Патриции не может испортить моего настроения. Она, конечно же, не одобряет улыбки. В этой тупой школе вообще мало чего одобряют. Школой Святого Винсента заправляет группа очень строгих, ужасающих монашек, которые видят в девочках скорее прилежных воспитанниц и учениц, но никак не живых людей. Каждое утро начинается с пятнадцати минут в часовне. Места расписаны по именам. Учительница по математике, сестра Мэри-Элис, вообще ходит по классу, постукивая себя линейкой по бедру, готовая вмазать тебе по запястью в любую секунду, если ты будешь слишком долго считать.
Ненавижу это место.
– Эй, Кейси. – Энзли толкает мою парту, проходя мимо. – Таблетки выпить не забыла? Ты же их за обедом с едой глотаешь, так?
А вот теперь мое настроение немедленно портится.
Стиснув зубы, я пытаюсь игнорировать ее усмешку – уже предвкушает, как будет целый час обгладывать мой труп. Наверное, она одна из тех девчонок, которые в детстве отрывали руки своим куклам и отрезали им волосы. Или, может, она кидалась камнями в белок, чтобы послушать, как те пищат.
Мне повезло стать ее новой игрушкой.
Говорят, когда перед нами встает непреодолимая задача, мы либо принимаем вызов и раскрываем свой потенциал на все сто, либо, наоборот, сжимаемся, чтобы избежать проблем. Лично я застряла в состоянии нерешительности. Ни бью, ни бегу. Только улыбаюсь и терплю. Жмурюсь и скриплю зубами. Честно говоря, мне кажется, я вообще никогда не была из тех, кто бьет. До перевода в школу Святого Винсента из академии Балларда я, пожалуй, вообще предпочитала убегать в случае чего, так что мое нынешнее поведение – в некотором роде прогресс.
Энзли усаживается на место за мной и хлопает меня по плечу.
– Чего? – шиплю я, оборачиваясь к ней.
