Москва, Ленинский проспект, шесть часов вечера. Духота, на небе серое марево с мутным солнечным пятном. Я открыл окно своего «Фольксвагена» и тут же закрыл – за окном еще жарче, да еще выхлоп от автобуса, который ехал впереди. Его не объехать – пробка растянулась на километр. От жары казалось, что всё колышется – и чадящий автобус, и здания по сторонам проспекта. Кто-то сзади просигналил – не выдержали нервы. А что сигналить? В пятницу всегда так. Сколько раз давал себе слово выезжать с работы пораньше и ехать не домой, а куда-нибудь, где много холодной воды. Слово давал, а ехал не на речку, не к озеру, а к своему письменному столу, чтобы писать формулы и читать скучнейшие статьи.
Представлюсь: Андрей Ковалев, биофизик, специалист по электрическим процессам в мозге. Думаю о женитьбе, но как-то неуверенно. В ту пятницу я и подумать не мог, что вскоре начнутся события, которые перевернут мою жизнь. Но тогда, за рулем всё ещё было обыденным, и я пытался решить простую, но важную для меня задачу: как в выходные спрятаться от человечества, забыть про жару и сесть за статью, так необходимую для защиты диссертации. В квартире сейчас жарко и влажно. Можно, конечно, укатить на дачу, где не обращать внимания на сорняки, которые росли даже на асфальтовой дорожке, сесть в тени сарая, пить холодную газировку и шлепать по клавишам ноутбука, иногда поглядывая на молодую соседку в красном купальнике.
Можно, конечно, но тут обязательно позвонила бы Наташка и спросила, почему я её не люблю и бросаю одну в душном городе среди приставучих мужчин. И тогда – неизбежное возвращение в Москву: снова автомобильные пробки, потом надоевшая речка, котлеты, помидоры, пьяная компания поблизости и Наташкины рассуждения, что нужно все бросить и ехать в Турцию. После купания она бы завернулась в большое махровое полотенце и сказала, что все замечательно, и ни в какую Турцию ехать не надо. А потом бесконечно повторяла бы свое любимое «ой, хорошо!».
Нет, надо ехать домой, позвонить Наташке, извиниться, потом принять холодный душ и садиться за работу. С этой мыслью я подъехал к нашему дому – высокой башне в окружении чудом сохранившихся пятиэтажек. Около парковки пованивали мусорные баки. Бездомный пес, который любил лежать в их тени, сегодня переместился под кусты, где вырыл себе ямку, чтобы насладиться прохладой. Наш охранник по прозвищу Карацупа курил у подъезда, подозрительно наблюдая, как я вынимаю из багажника портфель и пакет с продуктами. Он на всех смотрел с подозрением, за это жильцы нашего дома его уважали и считали профессионалом.
– Жарко? – спросил я охранника. – Бдительность не теряешь?
– Враг не пройдет! – серьезно сказал Карацупа.
Потом он посмотрел на небо и добавил:
– Духота, глаза слипаются. Гроза, наверное, будет.
Я кивнул. Сегодня и правда было необычно душно. Небо темнело прямо на глазах. Я бы не удивился, услышав далекие раскаты грома, но было тихо.
– Поедешь на дачу? – спросил Карацупа.
Ему явно было скучно. Услышав, что я собираюсь поработать дома, он как-то неодобрительно покачал головой, кивнул и побрел к дверям подъезда.
В лифте было жарко и влажно. Я еле дождался треньканья звонка на десятом этаже. Из небольшого лифтового холла в обе стороны выходили два коридора, перекрытые дверями с кодовыми замками. Для забывчивых жильцов коды были написаны карандашом возле кнопок. Подсказки были временные, но остались на долгие годы. Они, как и многое другое в нашем доме, ждали валика маляра.
Непонятное началось в момент, когда я поднес палец к замку, чтобы набрать код. В этот момент теплый ветер пошевелил мои волосы. А может не ветер, а кто-то невидимый потрогал мою голову. Я оглянулся – никого. Дверь лифта закрыта, пыльные окна не открывались со дня постройки дома. Откуда ветер? Теперь он дул мне в лицо. Я чувствовал, как краснеют щеки, пересыхает во рту, потом кольнуло сердце. Что это? Поставил портфель и пакет на пол, подошел к окну. Серое небо, на горизонте темная полоса, но ветра нет – листья на деревьях неподвижны, газета на мусорном баке лежит спокойно. А тут, за закрытыми дверями жаркий сквозняк. Я осмотрелся – все как обычно. Темный кафель на полу, вишневые стены, серая труба мусоропровода, около него скомканная салфетка. Не может быть тут ветра.
– Кто тут? – спросил я сиплым голосом у пустоты.
Пустота молчала. Рядом вдруг загудел грузовой лифт. Я стоял у окна, ожидая, что лифт остановится на нашем этаже, из него выйдет сосед, и мы вместе посмеемся над моими страхами. Но вот гудение стихло, лифт остановился этажом выше, и наступила тишина. Из него никто не вышел, и никто в него не зашел. Как будто лифт сам решил переместиться на другой этаж.
