Девушка вздохнула и с мольбой посмотрела на преображенца.
– Не могу я за тебя замуж выйти. Ты уж прости меня, но…
– Да с чего вдруг такая перемена? – к своему удивлению Григорий почувствовал себя уязвленным.
Он вдруг припомнил последнего кавалера, с которым Настя танцевала на балу. Еще тогда ему показалось, что они знакомы, сейчас же Белов уверился в этом.
Девушка молчала, тем самым подтверждая худшие подозрения.
Зверь внутри вздыбил шерсть и зарычал, желая вцепиться в горло сопернику.
– Ясно, – процедил Григорий сквозь зубы. – Только знаешь, Настасья Платоновна, ты ведь одного не учла: за ослушание приказа в Сибирь нас двоих отправят, а я туда ехать не намерен! Так и передай полюбовнику своему!
– Какому полюбовнику? – ахнула девушка. Её изумление было настолько искренним, что Григорий, до этого собиравшийся гордо уйти с поляны, остановился.
– Хочешь сказать, что ты не из-за него все это затеяла?
– Господи, да что у тебя все мысли об одном! – возмутилась Настя. – Нет у меня никого! Отец только…
От жалости к самой себе, она вдруг шмыгнула носом и заморгала, смахивая непрошенные слезы. Григорий вздохнул и притянул девушку к себе, зарылся лицом в макушку.
– Ну будет плакать… Ты уж прости дурака, – прошептал он, стыдясь своей ревности.
В ответ Настя всхлипнула и вцепилась в отворот его мундира. Грохот за спиной заставил девушку вздрогнуть. Небо над дворцом вдруг затянуло дымом, а потом оно окрасилось ярко-зелеными огнями. Переливаясь точно звезды, они начали падать. Сразу же прозвучал второй залп, и на этот раз огни были алыми.
– Что это? – прошептала потрясенная Настя.
– Фейерверх. Я же говорил, красиво будет. Хочешь, пойдем ближе, посмотрим, – предложил Белов.
Девушка покачала головой, все еще не зная, любоваться или же пугаться этих ярких, разноцветных звезд, падающих с неба. Григорий чуть крепче обнял невесту, словно успокаивая.
От него исходила какая-то спокойная уверенность, и Настя незаметно для себя собой снова прильнула к жениху, уже без опаски любуясь огненной бабочкой, появившейся на потемневшем от дыма небе.
Залпы следовали один за другим, громким эхом разносясь над водами залива, а потом вдруг резко стало тихо. Девушка еще какое-то время вглядывалась в темно-серое небо, а потом разочарованно вздохнула.
– Понравилось? – горделивые нотки в голосе Григория, точно он сам организовывал сию огненную феерию, заставили Настю улыбнуться.
– Красиво, – призналась она, поворачивая голову и смотря на гвардейца. В звериных глазах вспыхивали искры, точно отголоски фейерверха. Руки Белова все еще лежали на талии девушки. Он медленно склонился к лицу Насти, она прикрыла глаза, уже зная, что сейчас произойдет, но Гриша вдруг с шумом втянул воздух.
– Убью скотину!
Девушка недоуменно посмотрела на гвардейца, потом повернула голову, проследив за его взглядом, и ахнула.
– Глаша?
Девка стояла неподалеку в объятиях какого-то солдата, в котором Настя не сразу признала денщика Белова. При звуках голоса хозяйки, Глаша ахнула и отпрянула, выскальзывая из страстных объятий покрасневшего Васьки.
Григорий стремительно подошел к денщику. Глаша попятилась и беспомощно посмотрела на Настю.
– Ты что творишь? – преображенец схватил слугу за грудки и хорошо тряхнул. – Я тебе что давеча говорил?
– Так это… вы ж про барыню говорили, – оправдывался перепуганный денщик. – А про горничную девку ничего сказано не было…
– Ах ты… – Белов от души размахнулся, но Настя остановила его.
– Гриша, не надо.
Тот пожал плечами, но руки разжал. Василий отступил, но так, чтобы закрыть собой Глашу, чьи огромные васильковые глаза уже были полны слез. Белов отметил, что плакала девка тоже красиво. А еще, что его абсолютно не трогает эта красота.
– Настасья Платоновна, вы же сами сказали… что препятствовать не будете, – прошептала Глаша, судорожно шмыгая носом.
– Я про свадьбу говорила, а не про блуд! – отрезала Настя.
– Какой блуд! – не выдержав, возмутился Василий. – Помилуйте, барыня! В казармах и места для этого нету!
– Там сеновал есть, – подсказал Белов.
– Григорий Петрович, а то вы не знаете, что к тому сеновалу очередь! Его ж в карты выигрывают.
Настасья, слегка ошарашенная такими доводами, растерянно смотрела на слуг, все еще жавшихся друг к дружке.
– А сеновалов других нет? –спросила она.
– Есть, но далече, пешком не успеть…, да Григорий Петрович их всех знает! Показать может! – охотно ответил денщик и ойкнул.
– Ох, Васька, договоришься, – предупредил Белов, едва сдерживая смех.
– Так Григорий Петрович, я что? Я ж про лошадей! Вы недавно с другом своим сено хорошее для коней искать изволили, чай все сеновалы в округе и объехали! – затараторил денщик. – Как вернулись, то сетовали, что все далече!
– В казармы ступай! – оборвал его Белов. – Я к утру буду. Постель мне приготовь! И сменную пару!
– Понял, не дурак, только это… вы Егору скажите, негоже в карты мухлевать! Вторую неделю сеновал занимает!
Уже не зная, смеяться или все-таки врезать своему денщику, Белов беспомощно посмотрел на невесту. Та прикусила губу, пытаясь сдержать улыбку. Это решило дело.
– Бегом марш! – почти по-звериному рявкнул преображенец на денщика.
