Я стояла перед ректором Царской Академии Новобурга, господином Плотским, потупив глаза в пол, и злилась.
Злилась на самого ректора, за то, что вызвал на ковер перед всем составом и стыл стыдить меня, преподавательницу высшего класса, как какую-нибудь нерадивую студентку.
Злилась на себя за то, что не могу собраться и стою перед «судьями», проглотив язык и хлопая глазами, как глупая кукла.
Злилась на традиции моей родной Рамирии – прогрессивной вроде бы страны – за то, что самостоятельную и образованную женщину здесь обязывают иметь покровителя-мужчину. Даже если она этого не хочет.
Я рискнула поднять глаза на мучителей. Ректор заметил это и высокомерно кивнул своей заместительнице Настасье Павловне.
Настасья Павловна Злых, тощая, вечно всем недовольная старуха, люто ненавидящая меня и всегда половичком расстилающаяся перед ректором, поджала напомаженные губы и начала:
- Госпожа Шоколадка, Дана Александровна, две недели назад вы остались без покровительства и посмели скрывать свое постыдное положение от нашего уважаемого коллектива. Что скажете в свое оправдание?
- Ничего, - буркнула я, - не считаю должным оправдываться за то, в чем я не виновата.
- Молчать, - госпожа Злых стукнула по столу костлявой ладонью. – Постыдитесь, госпожа Шоколадка, вам уже тридцать, а вы все фиктивных покровителей себе придумываете. Вы знаете, что это мошенничество? Да за подлог жениха вас на каторгу могут сослать. В вашем возрасте стыдно быть не замужем. В общем, так! За ваше непристойное поведение…
- На каторгу? – удивленно перебила ее я. – Мы вроде бы не в прошлом веке живем?
Лицо госпожи Злых побагровело от ярости.
- Госпожа Шоколадка! Не смейте дерзить начальству!
- Тише, Настасья Павловна, тише. У вас сердце, - ректор мягко опустил руку заместительнице на плечо. – Я сам. Госпожа Шоколадка, вы же понимаете прекрасно, что мы должны как-то отреагировать на ваш поступок.
- А замять все без шума никак нельзя? – без особой надежды поинтересовалась я.
- Уже никак, - огорчил меня начальник. - Желтая пресса с упорством ищейки выискивает темы для скандалов, а тут нашелся столь сочный корм – аморальное поведение преподавательницы Академии. Ваша двухнедельная свобода здорово всколыхнула общественность. Почтенные главы семейств нашей столицы обеспокоились, что их юные дочери тоже захотят жить без покровителей и начнут пренебрегать традициями, используя обман. Так же, как поступили вы.
- Думаю, что отцам почтенных семейств не следует злоупотреблять чтением желтой прессы…
- Ах, оставьте этот тон, - ректор сурово погрозил мне пальцем. – Лучше подумайте о том, чтобы срочно отыскать себе покровителя. У вас две недели. Если за это время вы не исправите свое прискорбное положение, мы будем вынуждены уволить вас. Понятно?
- Понятно.
Я тяжко вздохнула. Вот так. С системой не поспоришь.
Или покровитель или увольнение…
Зато целых две недели я прожила свободным человеком, и, наверное, оно того стоило.
В Рамирии без мужа или официального жениха – ты никто. С мужем тебя связывает брачный контракт и тогда у тебя все хорошо – ты полноправный член общества, можешь радоваться этому, спокойно работать, путешествовать (с позволения мужа, конечно) и все такое. Если у тебя есть договор помолвки, то это тоже отлично. А вот когда у тебя нет ни первого ни второго… тогда и начинаются проблемы! Ведь без мужского покровительства ты – изгой. Тебе не позволят работать, с тобой не будут общаться, даже товары в лавке могут не продать…
И тогда единственный выход – найти себе покровителя без обязательств, иными словами – любовника. К слову сказать, холостым опекунам без обязательств жилось в Рамирии весьма фривольно. В отличии от мужчин, вступивших в официальный брак, им позволялось заключать несколько договоров и «опекать» сразу многих женщин.
До случившегося момента у меня не было проблем. До восемнадцати я, как любая юная девушка, находилась под опекой отца. Потом, на время учебы в Царской Академии, мне разрешили побыть под покровительством старшего брата. Братская и прочая родственная опека допускалась до двадцати пяти лет. Потом мне повезло договориться с другом детства Кириллом Барским, чтобы изобразил шефство надо мной. Он помог – мы заключили фиктивный договор помолвки и встречались для проформа раз в неделю, само собой, без всякого интима. В основном это происходило в выставочной галерее, владельцем которой мой друг являлся.
Сначала все шло хорошо. Кирилл был человеком, женатым на работе, и не собирался заводить семью. Меня это вполне устраивало. Благодаря договору, я отучилась в аспирантуре, защитила кандидатскую и устроилась на работу в ставшую родной Академию. До тридцати лет без проблем вела теорию обществознания у студентов гуманитарного факультета…
… а потом случилось непоправимое!
Обанкротилась галерея Кирилла. Ему предложили купить за баснословные деньги могущественный артефакт, но подсунули подделку. Барский назанимал денег, заложил половину своей собственной коллекции и прогорел. Этот случай стал для него ударом. Чтобы не попасть в долговую тюрьму, друг начал продавать самое ценное – сокровища древней Игиптерии из гробницы фараона Тесментона. Когда стало понятно, что этого не хватит – пришлось закрыть галерею и сдать ее помещение в аренду одному богатому купцу Вронскому.
