Глеб помнил, как строился дом Соболевых. Раньше на этом месте было что-то другое – то ли клуб, то ли кинотеатр – но его безжалостно снесли, и возвели этот… ну, почти особняк. Правда в детстве трехэтажный дом казался буквально дворцом. Его строили по проекту столичного архитектора и внешне он был совершенно не похож ни на один из домов, построенных в Вересковой Роще: колонны, обвитые плющом, белые ступеньки, огромные арочные окна, терраса, на которой стояли столики и стулья на металлических ножках. Глебу не приходилось бывать внутри, но о роскоши убранства дома ходили настоящие легенды.
Позже, конечно, стали появляться дома не хуже этого. А некоторые даже лучше. Но дом Соболевых был первым, а потому, навсегда останется лучшим. Своего рода эталоном.
Глеб поднялся по ступенькам за минуту до назначенного срока. Вечернее майское солнце немилосердно жгло. Воздух стоял и был таким горячим, словно ноги шагали не по земле, а по раскаленной сковородке. Глеб ненавидел такую погоду: тело ватное, мозги разжижаются и нечем думать. Наверное, только временное помешательство заставило его принять это проклятое приглашение.
Зачем он здесь? Обо всем можно договориться и по телефону. Зачем тогда устраивать этот ужин? Соболевы заигрались в местную аристократию или хотят показать столичному зазнайке где его место? Или Борис Вениаминович хочет доказать, что ещё может договариваться с людьми?
В принципе, если проявить фантазию, то можно понять, зачем эта встреча Соболевым. Зачем она ему? Почему Глеб не позвонил и не отказался?
Напрасно он убеждал себя, что послушался бабушку, настоятельно советовавшей осмотреть логово Соболевых собственными глазами. И встретиться с врагом лицом к лицу. Себя не обманешь! Истинная причина его появления здесь – Рената Соболева.
– Ты просто мазохист, Глеб Разумовский, – пробормотал он, нажимая на кнопку звонка.
Дверь открыла сама Ольга Анатолиевна. Да так быстро, будто стояла прямо под дверью. Они прежде не встречались, но её образ вполне соответствовал голосу и манере говорить: светлые волосы безукоризненно уложены, розовое платье-футляр, видимо, по задумке должно было подчеркнуть стройную фигуру хозяйки дома, высокий воротничок частично скрывал морщины на шее, кремовые лодочки завершали образ. Под стать платью и огромные жемчужные серьги. Глеб резюмировал про себя, что эта женщина смотрит слишком много бразильских сериалов и хочет быть одной из тех богатых, властных сеньор, которых по сюжету все ненавидят, но бояться. Похоже именно так в её представлении выглядит хозяйка большого дома и супруга богатого человека.
– О, господин Разумовский! – воскликнула она преувеличенно радостно. – Вы как раз вовремя! Просто поразительная пунктуальность.
Глеб подвергся быстрому, но тщательному осмотру. Бабушка предупреждала, что в черных джинсах и футболке поло он будет выглядеть слишком просто. Но ему было плевать. Может, так его быстрее выставят за дверь. Глеб приехал не любезничать с Соболевыми или заводить деловые знакомства. Есть проблема, которую нужно решить. И для этого костюм не нужен. Если не нравится – могут больше его не приглашать. По крайней мере, он малодушно надеялся на это в глубине души.
Но Ольга Анатолиевна, как ни странно, осталась очень довольна. Вместо того, чтобы поморщить носик, но остаться вежливой и сдержанной, как это делают в сериалах, которым она как библии следует в жизни, хозяйка дома заметно оживилась и радостный блеск в её глазах подсказал Глебу, что что-то тут не чисто. Сейчас его используют для каких-то своих целей, а он даже не понимает в чем дело и чем сыграет кому-то на руку. И ему это не нравилось.
– Добрый вечер, госпожа Соболева, – галантно, но холодно поздоровался Глеб. Меньше всего он хотел, чтобы эта молодящаяся матрона восприняла вежливость как расположение к себе и начала к нему приставать.
Видимо, недостаточно холодно. Стреляя глазками, Ольга Анатолиевна взяла его под руку и неуместно прижимаясь провела в дом, практически воркуя:
– О, зовите меня просто Ольга.
Стараясь не обращать внимания на железную хватку хозяйки и излишне крепкий аромат ее цветочных духов, Глеб позволил провести себя через огромную прихожую, отличавшуюся поистине дворцовой роскошью – выложенный плитами из мрамора пол, мраморные колонны, элегантный изгиб лестницы, дорогая мебель – и вошел, опять-таки под конвоем неугомонной Ольги Анатолиевны, в гостиную, выдержанную в кремовых тонах и, разумеется, столь же просторную и богато обставленную. И подбирала здесь все явно не сама Ольга Анатолиевна, а дизайнер с хорошим вкусом.
Глебу, как ни странно, здесь не понравилось. Он видел десятки таких особняков, видел и побогаче, роскошнее и у всех у них был один недостаток: такие дома больше напоминают музей, а люди, живущие в нем – экспонатов. Вот бы, наверное, поднялся шум, если бы Шарик наследил здесь своими грязными лапами, после прогулки на улице дождливой осенью или ранней весной. И не хватит ли Ольгу Анатолиевну удар, если она увидит, как ребенок вытрет грязные руки об один из этих изысканных диванов или, например, об ту, безумно дорогую на вид штору?
