Привет, Питония!

Привет, Питония!
О книге

На страницах этого сборника почти потерянных во времени записок открываются большие и маленькие события-эпизоды из жизни нахимовцев и курсантов ленинградских военно-морских училищ восьмидесятых годов прошлого века. Точно переданный колорит города на Неве и атмосфера той эпохи создают иллюзию полного погружения. Рассуждения на социальные, философские, психологические темы вместе с забавными приключениями выпускников-нахимовцев ("питонов") и морально-этическими проблемами наталкивают на серьезные мысли о прошлом, настоящем и будущем. Эта книга является логическим продолжением, иногда некоторым повторением, отдельных сюжетов предыдущих сборников рассказов автора «Секреты нашего двора», «Тайны Мухтара» и «Курсантские байки восьмидесятых», но представлена здесь значительно дополненной, переработанной, абсолютно автономной и завершённой. Книга является важным звеном в серии сборников рассказов под общим названием "Просто о прошлом".

Книга издана в 2023 году.

Читать Привет, Питония! онлайн беплатно


Шрифт
Интервал

Глава 1 – «Впервые… на тумбочке»

Ночь.

Тридцать первое августа, точнее уже первое сентября… 1980 года.

Город-герой Ленинград.


– Эй, Стариков, – слышится откуда-то издалека, – вставай, давай, твоя смена… на тумбочку топать.

Нас трое дежурных-дневальных по поддержанию порядка в нашей третьей роте новобранцев-нахимовцев.

– Сколько… время?.. – почему-то с трудом хриплю в ответ, не открывая глаз

Вчера вечером мы всем курсом – три роты по сто с лишним человек в каждой – только-только прибыли к началу учебного года в родной город, успешно пройдя полуторамесячные курсы молодого бойца в нашем летнем полевом лагере на берегу живописного озера где-то в лесах Карельского перешейка. Согласно установленной очереди ещё в лагере мы втроём сегодня, точнее уже… вчера, после прибытия, затупили на эту вахту.

– Три часа пять минут, – возмущается мой товарищ-дневальный от второго взвода Ильюшка Михайлов. – Я тебя уж десять минут, как бужу, толкаю, а ты всё сейчас, сейчас…

Каждому из нас попеременно достаётся строго своё время стоять «на тумбочке», то есть правильней сказать, конечно, дежурить по два часа через четыре на вахте у входа в помещение роты, рядом с которым действительно имеется небольшая неказистая тумбочка. Там, внутри, в тумбочке хранится всякая ерунда, правильней сказать документация на все… непредвиденные случаи жизни.

– Не шуми, народ побудишь, – открыв, наконец, глаза, отзываюсь несколько осмысленно, с трудом отрывая необычно тяжёлую голову от подушки. – Иди уже, ложись, я в норме, проснулся, встаю…

В общем, эта казарменная тумбочка, а может… – Бог знает! – документация в ней, которая, как не крути всегда храниться вместе с горой ненужного, как нам всегда казалось, хлама – даже молоток и гвозди имеются, не говоря уже о фонарике и… флажках! – есть самый главный атрибут нашего дневального. Она там, у входа в помещение роты, словно официальный пограничный столб, знаменующий святое святых: границу дислокации подразделения.

Постороннему сюда нельзя!

Здесь, в казарме, личный состав отдыхает: разговаривает по душам, пишет письма домой – телефонов, напомню, нет! – умывается, бреется, справляет естественные надобности, спит, набираясь сил для новых ратных свершений. А посему граница и гласно – у тумбочки круглосуточно находится часовой-дневальный! – и негласно – в каждом подразделении всегда чувствуется своя, ни с чем, не сравнивая и не забывая, аура – всегда на замке.

Одеваюсь быстро… на автомате… уверенными и отработанными за полтора месяца спортивно-лагерной подготовки движениями после оставшейся теперь уже, кажется, давно позади «гражданской жизни». Попутно, не задумываясь, в считанные секунды заправляю свою койку в нижнем ярусе возле ближнего окна к выходу и, максимально сконцентрировавшись, – всё-таки первая ночь в новом кубрике! – пробираюсь в полной темноте на выход к двери, из-под которой едва пробивается тусклая полоска дежурного света коридора.

Наша ротная тумбочка, как ей и положено, стоит на своём месте аккурат возле входных дверей четвёртого последнего этажа, ведущих на широкую мраморную лестницу, старинного питерского особняка прошлого века. Становлюсь спиной к ней, почему-то с трудом концентрируя взгляд на длинном, метров в пятьдесят-шестьдесят в длину и семь-восемь в ширину, коридоре-рекреации. В него выходят с одной стороны небольшие глухие двери взводных кубриков, различных бытовых комнат, туалетов с умывальниками, прочих старшинских кондеек и кладовых, а с другой – четыре высоченных, во всю четырёхметровую стену, старинных окна.

Ну, вроде бы, всё на месте, всё хорошо и спокойно, вот только что-то всё-таки не так – голова, будто не моя: всё плывёт, словно в густом тумане, сознание слабо отождествляет происходящее с действительностью, к тому же тело трясёт мелкой непривычной дрожью, чувствуется пронзительный озноб, холод.

Что это?

Может, просто не выспался за четыре часа после отбоя и очень хочется спать? Всё-таки в пятнадцать лет сон крепкий и в три часа ночи, да ещё, если тебя только что подняли с кровати, любому захочется спать. Впрочем, всего-то пару дней назад в лагере нас примерно в это же время несколько раз поднимали по тревоге, и мы легко задорно выскакивали в течение трёх минут на плац в полной амуниции. Тогда, помнится, даже пришлось в качестве посыльного сделать пятикилометровый бросок по ночному лесу, – благо тёмная лесная тропа была достаточно широкой и без разветвлений! – в офицерское общежитие для оповещения руководства роты. И ничего… нормально – сон, после рывка в два конца с фонариком в руках со скоростью олимпийского бегуна от ночных теней косматых карельских елей с остроконечными ресницами, как рукой сняло.

А теперь?

А теперь что-то не так: сознание, словно не здесь… не тут.

Ну, а где тогда?

Может пробежаться… по длинному коридору пару троек кружочков, всё равно никого нет и места много. Впрочем, нет!.. Это, пожалуй, неудобно: я в «гадах», – тяжёлых не убиваемых матросских ботинках, – которые и на лесной-то тропе гремят о торчащие корни деревьев на пару километров вокруг. А уж тут точно загрохочут всесметающим эхом старинного дубового паркета вытянутого холла тревожным маршем несвоевременной побудки. В общем, так нельзя: ребятам ещё честных четыре часа здорового сна, а мне – с трудом поднимаю глаза на часы над огромными распашными двойными, словно во дворце, стеклянными дверьми на этаж! – час сорок… до смены с тумбочки.



Вам будет интересно