Пролог
Я остался один… Последний из всех. В этом проклятом месте,
по сравнению с которым ад покажется раем. Какую же ошибку мы совершили! Пролили
кровь на священной земле, открыли дверь в преисподнюю, разбудили мертвых.
Впрочем, кто из нас, воспитанных не на божьих
заповедях, а на крепком атеизме, поверил бы в то, что болтают «темные» старики?
Помня, что старость нужно уважать, мы, однако, забыли о том, что старики несут
не только накопленный жизнью опыт, но и мудрость прошлых поколений. А что теперь несем мы?
Смерть? Так смерть – это не конец, а, наоборот, начало бесконечного пути.
Только существование это мучительно, я видел… Видел! И, о боже, жалею, страшно
жалею, что смерть – не абсолютный финал.
Возможно, я не переживу ночь. Они знают, где я
прячусь. Как бы я ни менял места, они меня отыщут. Они придут, и я умру. Умру
для того, чтобы восстать из мертвых.
Кто‑то рядом певуче шептал ей что‑то на
непонятном языке и ласково поглаживал по спине. Эти прикосновения и привели
Стефанию в чувство. Казалось, некая сила, выхватив ее из сумрака беспамятства и
нежно побаюкав на руках, опустила на что‑то мягкое и воздушное, как перина.
Только укрыть одеялом забыла.
Холод коснулся ног, пощекотал голые лодыжки,
скользнул к талии, пробрался под одежду и куснул за шею. Стефания зябко повела
плечами и нехотя открыла глаза. Почти рядом с ее носом лежал округлый камешек.
Серый голыш вдоль, как перловое зерно, пересекала темная линия, а в уголке
виднелась крошечная дырочка. «Куриный бог» – камешек, приносящий удачу. Только вот удачным
пробуждение назвать было сложно: взгляд скользнул по сырому песку и споткнулся
о корягу, обмотанную водорослями.
Откуда в спальне песок и коряга?! Морок
развеялся в ту же секунду. Стефания рывком села, но тут же согнулась, сраженная
приступом кашля. Легкие были словно набиты стекловатой. Не прекращая кашлять,
она отняла ото рта руку, почти уверенная в том, что увидит кровь. Но нет,
ладонь оказалась чистой, если не считать налипших песчинок. По мере того, как
выравнивалось дыхание, в голове возникали новые и новые вопросы. Где она? Как
тут оказалась? Что происходит?
Впереди, насколько хватало глаз, разливалась
вода. То ли море, то ли широкая река, берега которой растворялись в скрывающей
горизонт дымке. Вдоль нее тянулся бесконечной полосой дикий, поросший
кустарником, пляж. Стефания медленно поднялась на ноги, растерянно оглядела
себя и с облегчением обнаружила, что одета в привычную одежду: голубую футболку
и любимые светло‑синие брюки из легкой ткани. Эти брюки она брала во все летние
поездки, потому что они не мялись, в них было удобно и не жарко. Значит, судя
по одежде, она приехала в отпуск. Стефания наморщила лоб, но воспоминания будто
тонули в тумане. Она осторожно ощупала голову, проверяя, нет ли следа от удара.
Должна же быть у амнезии какая‑то причина? Но пальцы не нащупали ни шишек, ни
ссадин. Уже хорошо, хотя это ничего не объясняет. Обмакнув руку в воду,
Стефания лизнула ладонь. Вкус оказался пресный, значит, это не море.
Ассоциации, смутные, как проступающие сквозь дымовую завесу очертания
предметов, развеялись, так не успев собраться в мало‑мальски внятную картину
происходящего.
– Эй! – закричала Стефания в надежде привлечь чье‑нибудь внимание. Она
замахала руками и даже подпрыгнула на месте, как обычно делают в кино спасшиеся
жертвы кораблекрушения.
Непонятно, на что она надеялась – может быть,
на то, что кто‑то откликнется, придет на помощь, возьмет ее за руку и объяснит,
где она находится? Если так, то напрасно. Единственным ответом ей стал шумный
всплеск набежавшей на берег волны да зашуршавший в листве кустарника ветер.
Стефания крепко прижала ладони к щекам и медленно выдохнула, потому что от
затопившей ее паники готова была разрыдаться. Что, если она на самом деле
оказалась на необитаемом острове, как современный Робинзон Крузо? Только
навыков выживания в экстремальных условиях у нее нет. Она – типичная горожанка,
избалованная благами цивилизации и привыкшая к отдыху в комфортных условиях.
Нет. Нет! Если бы она потерпела крушение, это
бы сказалось на внешнем виде. Стефания вновь тщательно оглядела себя. Одежда
хоть и мятая, но сухая и целая. У сандалий намокла только подошва. Волосы закудрявились от влаги и,
возможно, напоминают воронье гнездо, но это обычное их состояние, если после
мытья не воспользоваться феном и расческой. Не в силах больше выносить
неведения, Стефания отправилась вдоль по берегу в надежде кого‑нибудь встретить.
Пляж тянулся бесконечной и однообразной
линией, прерываемой, словно пробелами, зарослями кустарника. Больше ничего не
было – ни отелей, ни рыбацких лачуг, ни перевернутых лодок, ни сушившихся на
солнце рыболовных сетей, ни выброшенного на берег волнами мусора, намекающего
на обитаемость места. Даже следов зверей и птиц не видно. Только пунктирная
строчка кустарника по желто‑серому полотну песка. В какой‑то момент
Стефания даже засомневалась – может, она ходит по кругу? Вон тот кустик с
торчащей веткой, будто вскинутой в приветственном жесте рукой, вроде уже
попадался! Но когда паника подкатила к горлу тошнотой, Стефания услышала тихий
вздох.
