Про китессу Мурочку, которая считала себя кошкой

Рисунки: Мария Волкова

© Безлюдная А. В., 2019

© Волкова М. А., 2020

© ООО «Абрикос Паблишинг», 2021

© ООО «Издательство «Абрикос», 2022

Эта история началась обычным летним утром на берегу моря породы шарпей[1].

Не успело ещё солнце выпить свой утренний кисель из тумана, как из моря на берег вышел кит[2]. Вернее, китесса. В том, что это кит-девочка, не было никаких сомнений! На голове у китессы была шляпка канотье из соломки (а вернее, из сушёной морской капусты), на плавниках болтался рюкзачок из рыбьей чешуи. Рюкзачок был китовьего размера (то есть не маленький), чешуя на нём блестела и переливалась в лучах восходящего солнца, словно золотые пайетки. На глазах китессы поблёскивали очки из отполированных морем бутылочных стёклышек. Стёклышки были гладкие, матовые, разных цветов – молочного, шоколадного и зелёного. Из-за этой стекольной мозаики очки были похожи на глаза стрекозы (если взглянуть на них под микроскопом).

Китесса грациозно шла на хвосте по песчаному пляжу, оставляя за собой красивый волнистый след.

– Простите, это Мур-Мурманск? – обратилась она к чайке с ожерельем из выгрызенной хлебной корки.

Чайка клюнула хлебный ошейник, посмотрела на китессу непонимающим взглядом и гаркнула:

– Дай, дай!

Китесса засуетилась, сняла с плавников рюкзак и вытряхнула его содержимое на песок. Вам интересно, что бывает в рюкзаках у китов? Слушайте! Банка шпрот, влажные салфетки «Русалочка», пудреница с перламутровой пудрой, носовой платок из куска паруса, фонарик от маяка, маникюрные ножнички из крабовой клешни, ракушка-плеер с наушниками, пузырёк валерьянки, книжка «Техника закаливания», губная гармошка, старинный сундук (который в плавниках китессы выглядел как шкатулка) и пиратская подзорная труба.

– Я отдам вам всё, что угодно, – умоляюще прошептала китесса. – Только скажите, это Мур-Мурманск?

– Дай, дай! – вновь сказала чайка. – Воспитанные особы прежде всего представляются, а после уж задают вопросы! Первое – меня зовут Дай-Дай, второе – уберите назад вашу рыбью чепуху, и, наконец, третье – это не Мур-Мурманск!

Дай-Дай считала себя китайской императорской чайкой. Она слышала, что где-то далеко в Китае живёт император, который очень любит Чай. Кто такой Чай, чайка не знала, но думала, что он явно приходится ей родственником. О принадлежности к благородному императорскому семейству говорило и её имя – Дай-Дай, – короткое и звучное, как все китайские имена.

Китесса окончательно смутилась и стала фиолетового цвета. Так бывает, если смешать синий и красный цвет. Киты не краснеют, киты фиолетовеют.

– Меня зовут Мурочка, – сказала она и вздохнула. – Наверное, я сбилась с курса. Скажите, милая Дай-Дай, в вашем городе водятся портовые коты?

– Коты? – Чайка взъерошила перья и сама стала похожа на рассерженную кошку. – Вы мне лучше скажите, Мурочка, где их нет, этих плебеев! Ну зачем, зачем вам понадобились эти коты?

Мурочка пофиолетовела так, что стала похожа на баклажан.

– Даже не знаю, как вам сказать, милая Дай-Дай… Дело в том, что я тоже кошка.

– Да-да, я – кошка. Вы не смотрите, что я такая большая[3]. Это я от планктона[4] поправилась.

Своих родителей я не помню. Бабушка говорила, что их убили китобои, когда я была совсем маленькой. Я всегда удивлялась, почему меня назвали Мурочкой. Мурочка – какое-то совсем не китовье имя. Китов обычно называют Трубач, Левиафан, Вилли или Шаму. Бабушка рассказывала, что когда я была совсем маленькой и не умела говорить, то мурлыкала, как кошечка, – «мур-мур». Вот меня и назвали Мурочкой. Но настоящую правду я узнала, лишь когда выросла.

Однажды я увидела в море корабль. Бабушка учила меня не подплывать близко к гудящим гигантам, чтобы не порезаться о винты. Но этот корабль был особенным! С красивыми белыми парусами, похожими на ваши крылья, милая Дай-Дай, он бесшумно летел по воде! Я подплыла поближе, чтобы полюбоваться крылатым красавцем, и вдруг увидела, как какие-то серые зверьки с узкими злыми мордами[5] и длинными розовыми хвостами подтащили к борту мешок и сбросили его в море. Мешок барахтался и издавал пищащие звуки. Я поднырнула под него и забросила к себе на спину. Хорошо, что эти серые не догадались его завязать! Кто-то выполз из мешка, и тут же будто множество острых ракушек вонзилось мне в спину! От неожиданности я вскрикнула, и на палубу корабля выбежали люди. «Ух ты, кит! Настоящий кит!» – кричали они. А один, в шапке-айсберге на голове, выхватил у другого бинокль, посмотрел в него и воскликнул: «Да у кита на спине Мурзик! Мурзик за бортом! Спустить шлюпку на воду!»

С корабля на воду плюхнулась оранжевая лодка. Правда, кроме человека в белой шапке, туда больше никто не осмелился сесть. Лодка подплыла ко мне, человек прыгнул на мою спину, подхватил бедолагу из мешка, и острая боль сразу ушла, вместе с человеком – он вернулся в шлюпку. В руках у человека дрожал чёрный котёнок. Мокрая шерсть облепила его кругленькие упитанные бока, и котёнок стал похож на китёнка. Я заглянула в его синие как море глаза и увидела себя!

Человек погладил меня по морде и сказал: «Спасибо тебе, кит! Ты спас моего Мурзика! Если б не ты, кормить ему акул!» Человек и котик уплыли. А я качалась на волнах и думала. Какая-то мысль мелькала в моей голове, словно назойливая рыбёшка губан. И я никак не могла её поймать.