«Это моя простая религия. Нет необходимости в храмах; нет необходимости в сложной философии. Наш собственный мозг и наше собственное сердце являются нашим храмом; а философия – это доброта» /Далай Лама/
Окно распахнуто. Душно. В моей просторной постели сопит Даня, а я, промаявшись всю ночь, так и не смогла сомкнуть глаз, даже на пару часов. Аккуратно поглаживаю светло-русую головку и наблюдаю, как уголки губ мальчика поднимаются на доли секунды и застывают в милой улыбке. Воистину, божественный ребенок!… И Даня это самое дорогое, что у тебя есть, и ты доверил его именно мне. Меня это сильно растрогало и немного взволновало, возможно, поэтому я так и не смогла уснуть. Ведь я знаю, через что пришлось вам пройти и сколько неприятных моментов пережить, но вы несмотря ни на что выстояли, смогли, сумели! Опять смотрю с теплом и заботой на этого светлого мальчика, боюсь малейшим движением потревожить его сон и всё же встаю с постели, чтобы включить кондиционер и… просыпаюсь.
Весь день напролёт, чем бы я не пыталась занять и отвлечь себя, но этот сон упорно держит и занимает все мои мысли.
«Почему Даня? Почему ты? Я ведь не имею прямого отношения ни к тебе и ни к твоей семье. Как это всё понимать и с чем связывать? Всё это как-то не на шутку озадачило меня»
«Может это некий знак, – так начинаю рассуждать, – а может просто случайное совпадение и не стоит вовсе ломать голову?»
А всё начиналось так.
Февральский вечер немного затянулся, как и моё ожидание наладить отношения с человеком, весьма с непростым характером. Я ждала его уже больше получаса и от невозможности хоть как-то убить время, прильнула к окну и рассматривала разноцветные огни домов, что были напротив. Свет в них поначалу расплывался, затем становился всё более чётким, ярким, и всё же был крайне далёким, чужим и холодным. Взглянув очередной раз на часы, я поняла, что нет смысла растягивать минуты в ожидании чуда. Допив свой кофе и расплатившись по счёту, я поспешно покинула это заведение. От обид и отчаяния перехватывало дыхание, но как только я вышла на улицу и глотнула порцию свежего морозного воздуха, мне заметно полегчало.
«Скверное настроение, – ловлю себя на этой мысли, – даже прохожие почему-то все серые, понурые» И только лишь снег радовал, падая медленно и исключительно ровно, отражаясь в лучах тусклого фонаря.
Но вскоре и от этой радости стало проку мало, так как неприятная влага и мороз сделали своё дело. И как бы я не укутывалась, холод всё заметней сковывал моё тело и настойчиво пробирался повсюду. Было крайне неприятно оттого, что я опять, раньше времени, начинаю мёрзнуть.
Машинально, на автомате, начинаю набирать номер телефона, чтобы напомнить о себе. Но тут к моему всеобщему изумлению вижу, как знакомая фигура проскользнула мимо меня. «Ого! Что за странные шутки? Или не узнал?! – так промелькнуло в моей голове»
– Володя! – окликнула я его.
Мужчина остановился, но не сразу обернулся, словно раздумывая над чем-то. При этом его лицо не выражало ни удивления, ни изумления, ни радости, ровным счётом ни-че-го.
– Вы это мне?! – услышала я совершенно равнодушный ответ.
И тут я поняла, обозналась! Пытаюсь тут же как-то сгладить ситуацию и приношу извинения и одновременно восхищаюсь, и удивляюсь такому потрясающему сходству и, более того, у этого мужчины такое же имя, как у тебя – Володя!
Так мы и познакомились! Как оказалось, у нас было немало общего и самое главное – малая родина, Средняя Азия. И на этом фоне разговор потянулся приятными воспоминаниями. Владимир порой хоть и улыбался, но его глаза выдавали тоску, а в лице читалась непреодолимая скорбь, утрата. Как оказалось, год назад, у него умерла дочь. И это ужасное горе не поддавалось никаким сравнениям. И я не знаю, какие должны быть внутренние человеческие резервы, а также стойкость и мужество, чтобы со всем этим справиться. Знаю одно, у этого мужчины была надежда, маячок в его призрачном завтра – это внук Даня! Малышу в ту пору было два года, и эта кроха по воле судьбы осталась без мамы. Папа был, но малолетний сын никак не вписывался в его жизненные планы. И пока что для Дани существовал лишь один близкий и родной человек – это его дедушка Володя.
Честно говоря, на дедушку Владимир совсем не тянул. Первое впечатление что сложилось о нём было приблизительно таким. Мужчина чуть больше сорока лет, спортивного телосложения, весьма самодостаточен, учтив, и определённо идеален во всём, от деликатной манеры поведения до одежды, подобранной со вкусом. Была в нём некая стать, интеллигентная жилка. Правильные черты лица, серо-голубые глаза, лёгкий аромат парфюма, словом такой весь, очень даже положительный, если бы не печать на лице, которая омрачала всё.
Досадно было ещё то, что в тот самый зимний вечер мой Володя так и не вспомнил обо мне и, более того, «заболел» другой женщиной. Да, собственно, что теперь из того, когда напротив меня сидел другой мужчина с приятной внешностью, с хорошими манерами и, к тому же, с таким же именем! Все мои расстройства как-то разом ушли на второй план. Я понимала, что этому мужчине больнее во сто крат! Нет, я не пыталась тут же стать ему «женщиной-жилеткой». Владимиру этого не требовалось вовсе! Напротив, в нём была заложена особая пружина, при которой следовало быть стойким, сильным и независимым. Жалость могла лишь сбить с пути, расслабить, навредить.
