Машина подпрыгнула на лежачем полицейском, швырнув Полину к задней стенке багажника. Очень хорошо. Во-первых, раз она это почувствовала, значит, пришла в себя. Очнуться – уже большая удача, особенно учитывая ее бараний вес… Во-вторых, если на дороге пружинящий резиновый холмик, а не выбоины и камни, скорее всего, они все еще в городе. Ее везут в дом, а не в лес, удобрять деревья. В-третьих, и это самое главное, в багажнике она, Полина. И она здесь одна. Значит, пока все идет по плану.
Как же зябко… Еще и в желудке плещется ледяная жижа, то и дело поднимаясь по пищеводу. Полина обхватила себя руками, только сейчас сообразив, что на ней тоненький свитер и рваные джинсы. Куртка! Забыв о холоде, она принялась шарить по дну. Найти сумочку с телефоном и не надеялась, но куртка… Ладони покалывала грязь. В одном из углов под руку попалось яйцеобразное сморщенное нечто. Полина поднесла его к носу. Пахло подвалом, а находка оказалась всего лишь завалявшейся картофелиной. К горлу подкатила такая мощная волна, что еле удалось сдержать рвоту. Перед глазами все плыло. Полежать бы минутку спокойно, а не трястись в металлическом ящике. Она опустила голову на сложенные ладони и прикрыла веки. Пространство вокруг закружилось с новой силой.
Наконец машина притормозила. Тот, кто сидел на пассажирском сиденье, вышел, хлопнув дверью. Послышался металлический скрежет, за ним скрип. В ответ залаяла собака. Полина приподнялась на локте, прислушиваясь. Автомобиль дернулся, вырвав из-под нее опору. Прояснившаяся было темнота от резкого толчка снова поплыла перед глазами. Горло набухло, сдерживая вязкую волну тошноты. Звуки отдалились. Полина до боли прикусила губу, чтобы не отключиться.
Проехав метров тридцать, машина снова остановилась. На этот раз из салона вылез водитель. Вместо того чтобы снова приподняться, Полина постаралась расслабить все тело. Нужно оставаться в сознании и при этом не выдать себя. Вспомнила асану, которой заканчивались занятия по йоге в фитнес-клубе. Видимого результата они не приносили, по крайней мере, в те сроки, которые она перед собой ставила, но боль после первых силовых тренировок облегчали. Кажется, в памяти сохранилась только поза мертвеца. Сначала напряжение уходит из пальцев ног, следом расслабляются ступни. Так, часть за частью, невесомым становится все тело, до самой макушки. И вот она, все слышащая и осознающая, лежит в багажнике безвольным трупом.
Дверь со щелчком распахнулась. Полину обдало ледяным воздухом, заряженным колкими снежинками. Тысячи молниеносных ударов. Тело вздрогнуло, но никто, кроме нее, кажется, не обратил на это внимания.
– Давай, ты за ноги, а я ее под мышки возьму.
– На хер? Мешок картошки больше весит. На плечо ее закидывай, и пошли.
Полину потянули за руки. Жижа, болтавшаяся всю дорогу у нее в желудке, перетекла к горлу. Тело подкинули. Приземлившись вниз головой, оно ударилось животом обо что-то твердое и округлое. Жижа фонтаном вырвалась изо рта, оставив после себя горечь.
– Да, бля! Прямо на джинсы…
– А ты как хотел? – Cквозь вату в ушах донеслось ржание. – Думал, в сказку попал? Это тебе не проституток под столом за письки тискать. Привык в рестиках своих…
– Пошел ты…
– Че сказал?
Пока голоса переругивались, Полина рискнула приоткрыть глаза. Сквозь слипшиеся наращенные ресницы увидела толстую вязку свитера. Чтобы осмотреться, осторожно повернула голову и прижалась щекой к усыпанному таящими снежинками ворсу. Впереди показался двор. На улице светло. Сколько же времени она была без сознания? Страшно представить, какую дозу они ей вкололи. Но теперь все позади, это главное. Еще бы найти куртку…
Она увидела присыпанную свежим снегом брусчатку, словно снятую через зернистый фильтр. Посередине забор из коричневого и желтого кирпича. Прямо под ним декоративная ковка с острыми пиками, вонзающимися в перевернутое вверх тормашками серое небо. Где-то хрипло лаяла собака. Сил в теле не было. Сегодня не стоило еще раз испытывать судьбу. Представится и более подходящий случай.
Голоса затихли, и двор заплясал перед глазами. К горлу снова подкатило. Откуда только берется? Полина ведь даже не успела позавтракать. Она зажмурилась, но стало еще хуже. Пришлось открыть глаза, чтобы планета перестала крутиться, словно отфутболенный мячик.
– Смотри-ка, – тут же потянулись к ней короткие пальцы. Полина затаила дыхание. – Проснулась, красавица наша.
Пальцы исчезли из поля зрения, так и не коснувшись ее лица. Двор перестал вздрагивать. Полина с облегчением выдохнула. Раздался лязг ключей, следом – грохот замков. Ее снова закачало. Мимо проплыли отделанные плиткой ступени крыльца и коричневая металлическая дверь. Перевернутый двор в последний раз мелькнул перед ее глазами, затем дверь обернулась белой деревянной стороной. Грохот. По шее пробежал ветерок. Свежий воздух сменился затхлостью давно не проветриваемого помещения. Впереди поползли белые дверцы шкафов, стены, двери, над головой заскользил мраморный плиточный пол.
– Только блевани мне тут. – Под нос прилетел кулак, и Полина, потратив последние силы, уткнулась в пахнущий костром свитер. – Отворачивается, мандавошка…
