ПРОЛОГ
Третий день дул сильный ветер. Он поднимал пыль с дорог, приминал придорожные кусты, гнал по небу тяжёлые тёмные тучи, однако в лес проникнуть не мог. Древняя чаща стояла непоколебимо, лишь тревожно шумели верхушки тысячелетних зелёных гигантов.
Этот лес видел многое и многое знал. Страшные тайны витали в шёпоте его листвы, в скрипе ветвей. Множество имён помнил лес и множество лиц. Сменялись эпохи, один за другим восходили на престол короли, становились легендами рыцари и разбойники, люди искали помощи и мудрых советов знахарок, объявленных позже ведьмами и практически истреблённых в эпоху Охоты на Ведьм, а лес всё стоял, всё хранил свои тайны – и некому было разобрать его сказания в шёпоте листвы.
Люди не забредали в эту часть леса. К югу отсюда, далеко-далеко на юг, лес был более приветлив. Там пролегали в траве тропинки, и страшные узловатые корни не хватали путников за ноги, высунувшись из-под земли. Там можно было отыскать полянку, пригодную для ночлега, напиться воды из ручья, набрать ягод и съедобных кореньев. Люди не охотились в этом лесу – животные обитали в глухой чаще, куда не совались даже самые отважные.
Здесь же, в этой части древнего леса, и вовсе никого не бывало. Ветви деревьев тесно сплетались друг с другом, не пропуская даже дождь и солнечный свет, могучие корни подобно змеям извивались в густой траве, и странные цветы распускались у подножия гигантских стволов, вдали от тепла и света.
Лес жил собственной жизнью не одну тысячу лет, но сегодня что-то нарушило его покой. Замерли вековые гиганты, прислушиваясь к странным звукам, доносящимся с опушки. Склонили венценосные головы загадочные цветы. Подобно зелёному морю взволновались травы. Лишь ветер продолжал шевелить верхушки деревьев, не в силах заглушить то, что слышал лес, – топот копыт.
Всадник был один. На границе леса, в тени первых деревьев он спешился и повёл коня в поводу. Оба, и всадник, и конь, казались измученными. Хлопья пены падали с морды скакуна, шерсть его и сбруя были покрыты пылью, бока тяжело вздымались. Усталым выглядел и человек. Его лицо, одежда, волосы были серы от пыли. На бедре всадника висел меч, за спиной – лук и стрелы, но руки его были заняты: в левой он держал повод, правую же прятал под плащом. Человек был напуган – он боялся леса, и лес это знал. Боялся и конь. У самого подножия первых лесных исполинов он захрапел, запрядал ушами, замедлил шаг и вскоре остановился. Человек дёрнул повод. Конь фыркнул, мотнул головой, но не сдвинулся с места. Несколько мгновений всадник колебался – казалось, он готов вскочить на своего скакуна и умчаться во весь опор, оставляя лес далеко позади. Однако долг перевесил. Человек привязал коня к ближайшему дереву, по-прежнему действуя одной рукой, и с опаской вступил в чащу.
Лес встретил его сдержанным шумом. Человек ступал медленно, путаясь в траве, спотыкаясь о корни. Его серые глаза настороженно разглядывали всё вокруг. Каждый шорох заставлял его вздрагивать. Внезапный писк едва не свалил его на колени, но звук этот исходил не из леса. Он доносился из-под плаща незнакомца, столь дерзко нарушившего границы древней чащи. Лес прислушивался с интересом. Это был писк беспомощного существа, крохотного создания, ещё не научившегося страху. Это был голос младенца.
Собравшись с духом, человек сделал ещё несколько шагов и оглянулся. На мгновение ему показалось, что он зашёл очень далеко – лес обступал его со всех сторон. Слабым голосом он окликнул своего скакуна, и негромкое ржание донеслось словно откуда-то издалека. Человек остановился. Лес отнимал у него силы, которых и так осталось немного, отнимал последнее мужество. Нет, дальше он не пойдет.
Откинув плащ, человек наклонился и опустил под ближайшее дерево маленький свёрток. Слабый писк послышался вновь. Зная, что не стоит этого делать, человек всё же откинул край полотна и вгляделся в крохотное лицо. Младенец, а это была девочка, не подавал признаков беспокойства. Наверное, она была голодна и измучена дальней дорогой, но плача ее он не слышал ни разу. Не плакала она и сейчас. Лесной исполин, у подножия которого она лежала, заглянул ей в глаза – зелёные, как его листва, и удивительно серьёзные. Повозившись, она высвободила крохотные ручонки из-под ткани и протянула их к склонившемуся над ней человеку. Он отшатнулся.
Шелест прошёл по ветвям.
"Ты можешь не делать этого, человек…"
"Ты можешь спасти её…"
"Ты явился незваным, но мы отпустим тебя – если ты уйдешь вместе с ней…"
Человек затравленно оглянулся. Это только ветер играет листвой, только лишь ветер. Лес не может говорить с ним, лесу нет дела до усталого путника и маленькой девочки с зелёными глазами. Лесу нет дела до людей...
"Прислушайся, человек!"
Он попятился, озираясь. Малышка не отводила от него взгляда, будто не отпуская. Огромный узловатый корень высунулся из-под земли и оплел ногу, топчущую травы. Человек споткнулся и упал на спину. Лес склонился над ним тысячами зелёных ликов. Вдалеке тревожно заржал конь.
Человек перевернулся, путаясь в траве, и угодил рукой в россыпь синеватых ягод. Руку обожгло, точно огнем. Вскрикнув, человек вскочил и бросился наутёк. Лес больше не препятствовал ему. Ветви не цепляли его за одежду, не хлестали по лицу, грозя выколоть глаза. Корни не подворачивались под ноги, не оплетала колени трава.
