За окном пурга. Весь вчерашний вечер она потратила на беседу с архангелом Гавриилом об истине и о любви… При этом чистила спаржу, бросала её на сковородку и томила, томила на медленном огне.
Спаржа для Пети. Петя худеет. Перешёл на ПП. Правильное питание. Какая-то особая диета, разработанная личным диетологом Кирой Алексеевной Сатури. Кира очень умная и… не от мира сего. Петя говорит – она эзотерик. Звучит интригующе и немножко страшно.
Вчера за окном раздавался недовольный стук капель по подоконнику. Ночью подморозило, и стекающие с крыши струйки воды вытянулись угрожающими копьями. К утру замело.
Лана посмотрела на так и не съеденную спаржу. Петя пришёл поздно, сразу отправился спать. Было заметно, что расстроен. А она думала, что будет по-другому. Пока чистила спаржу, взгляд притягивала сочная красная клубника в форме сердечка. Ммм, это её десерт. Да что ж такое! Не пища, а сплошная сублимация! Мысли бесстыжие накрывают, волнуют, будоражат. Особенно от формы спаржи. Не зря её запрещали есть монахам. И за Зигмундом не ходи, и так всё ясно.
Может и лучше, что её надежды не оправдались. Зато выспалась. Ведь Сочельник. Гости. А на ней весь стол.
– Есть иллюзия парения ангельского, – мужчина с лицом Кевина Костнера дочистил картофелину и плюхнул её в таз с водой.
– Скорее падения. – Кира Алексеевна Сатури скользнула критичным взглядом по скошенному силуэту ангела, выведенному Стеллой Кёрхельберг на окне белой гуашью.
– Я пробую скатиться в миниатюру, а рука-то привыкла к размашистый мазкам. – Попытка оправдаться получилась неуверенной. Стелла бросила кисть в банку с водой и принялась оттирать испачканные пальцы бумажным полотенцем.
– Тебе пора изучить боевую раскраску индейцев, – подмигнул «Костнер».
– Вы, Саша, типичный подкаблучник, – Кира скривила в усмешке рот. – Я лишь высказала своё мнение. Имею право. Воевать со мной не надо.
– А вы критикесса.
– В театре жизни только Богу и ангелам позволено быть зрителями.
– А мне нравится! – Лана протянула Стелле влажную тряпку.
– Вы что-то понимаете в живописи? – холодно отреагировала Кира.
– А вы? – парировала хозяйка.
За дверью послышался весёлый шум, и в кухню ввалился пухлый очкарик с бумажным пакетом в руках. Следом в дверях появились симпатичная молодая женщина лет 30 и невысокий мужчина в чёрных очках.
– Приветики! – Девушка стащила с головы шапочку с кошачьими ушками, поправила укладку и, обойдя таз с картошкой, чмокнула Лану в щёку. – А где Петро?
– В лес ушёл, на лыжах пробежаться.
– Давно? – Юлия Пономарёва, получившая ещё в институте за взбалмошный характер кличку «Крези», скользнула взглядом по нависшему над тазом с картошкой мужчине в тельняшке. – Вдруг волки нападут?
– Не говори ерунду, – Лана бросила обеспокоенный взгляд за окно, – он не один. Серёга с ним.
– Что-то Серёга последнее время от него не отходит. Держи. – Пухлый очкарик протянул Лане пакет.
– Что это?
– Рулька. Копчённая. По дороге на рынок заехал. – Очкарик снял запотевшие очки и поглядел близорукими глазами на таз с картошкой. – На пюре?
– Даже не знаю, – Лана пожала плечами. – Может лучше запечь?
– Конечно, запечь, – поддержала Стелла. – И празднично, и полезно.
– Запечь, запечь, – захлопала в ладоши Крези, отчего креативно выкрашенные пряди заполыхали огнём.
