Снег тихо падал с неба крупными хлопьями, медленно укрывая город пушистым одеялом. Он начался совсем неслышно, пока весь город еще спал, и к тому часу, когда город проснулся, он превратил тротуары в тонкий белый лист, на котором люди должны были оставить паутинки своих следов. Да, в этот день следы оставались повсюду, а снег продолжал идти, будто перелистывал страницы жизни этого города.
Но Максим совсем не обращал внимания на снег. Он тихо стоял на пороге своей комнаты, прижимая к груди рамку с фотографией, и слушал, как на кухне мама утешает соседку, тетю Валю, с которой она почему-то дружила.
Вообще с самого начала это была дурацкая идея, абсолютно не достойная взрослых двенадцатилетних парней. Но было холодно и скучно. Все сидели у Вовки на чердаке. И Кириллу пришла в голову эта идея со спором на желание. Кто прокричит дольше всех. Глупо. Ужасно глупо. Но идея всем понравилась, и все стали истошно орать. Максим просто поперхнулся, иначе бы он уж точно не сдох первым. Но всем было наплевать. Он проиграл, и Кирилл придумал это дурацкое желание.
Тетя Валя была очень странной: жила одна, к ней никто, никогда не приезжал. Многие взрослые на их улице подшучивали над ней. Но она ни на кого не обижалась, ни с кем не ругалась и никогда не запирала ни калитку, ни входную дверь дома. Даже когда уходила по делам. Папа Кирилла говорил, что у нее крыша набекрень: как можно в наше время оставлять дом открытым и даже собаку не завести? А мама Максима считала ее доброй и хорошей женщиной. Сам же Максим считал ее старой для того, чтобы называть ее женщиной. Говорили, что ей целых пятьдесят лет.
С победоносным видом (он прокричал дольше всех) Кирилл загадывал желание:
– Проберешься в дом тети Вали, когда ее не будет дома. А в качестве доказательства принесешь оттуда что-нибудь.
Желание всем понравилось, кроме Максима, естественно. Страшновато, все-таки лезть в чужой дом, пусть даже дом тети Вали. Но отказываться от желания – это не по-мужски. Конечно, Максим согласился. Почти весь день ждали, когда тетя Валя уйдет куда-нибудь. Она вышла только вечером, когда стемнело, и почти все свалили домой. Остались только Максим и Колька, его лучший друг. Кирилл, уходя, напомнил, что Максим должен что-нибудь вынести из дома.
– Здрасьте, теть Валь, – хором поздоровались мальчики, когда тетя Валя вышла на улицу.
– Здравствуйте, ребята, – улыбнулась она своей чуть грустной теплой улыбкой.
– Давай быстрей. Она в магаз, наверное, пошла, – шепнул Колька, когда тетя Валя ушла достаточно далеко для того, чтобы можно было провернуть то, они хотели провернуть.
Максим нервно посмотрел по сторонам. Кроме них и все больше удаляющейся тети Вали на улице не было никого.
– Давай, – снова шепнул Колька.
Максим несмело подошел к калитке и застыл, глядя на ручку.
– Ну же, – торопил Колька.
Максим медленно взялся за ручку и потянул калитку на себя. Калитка легко поддалась и открылась. Почему она никогда не запирает ее? Но дольше ждать уже было нельзя. Словно во сне Максим пробежал двор тети Вали и заскочил в дом. На секунду остановился на пороге, а потом быстро, не глядя по сторонам, с сердцем, бьющимся где-то в горле, пробежал в гостиную и схватил первое, что попалось на глаза: фотографию в рамке, которая стояла на тумбочке возле дивана.
– Вот, – выдохнул он, выбегая за калитку и протягивая фото Кольке.
– Дурак! Прячь его скорее, – зашипел Колька, и Максим быстро засунул фотографию под куртку.
– Все, пошли домой, пока она не появилась, – сказал Колька, и мальчики разбежались по домам.
Максим снял куртку только когда забежал в свою комнату, и даже не посмотрев на фото, засунул его под кровать. А теперь он тихо стоял, боясь шелохнуться, и прижимал это пресловутое фото к груди. А на кухне тетя Валя причитала сквозь слезы:
– Ну что это за люди такие? Зачем, ну зачем им понадобилось залезать ко мне? На что им сдалась эта фотография? Это же в последний день перед его смертью снято! – и из кухни послышались рыдания. Максим никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так горько плакал.
– Валечка, успокойтесь, – раздался голос мамы.
– Придурков на свете хватает, – услышал он голос отца. Голос тихий, серьезный и даже немного грустный. Максим никогда не слышал папин голос таким. – Вы уверенны, что больше ничего не пропало?
– Да. Только фотография, – всхлипнула тетя Валя и зарыдала вновь.
Только сейчас Максим стал смутно вспоминать, как слышал от мамы о том, что когда-то очень давно у тети Вали умер муж. С ним что-то случилось, тетя Валя вызвала скорую, но они не успели довезти его до больницы. Максим медленно отнял рамку от груди и, впервые за все время, глянул на фотографию. С нее на Максима, улыбаясь, смотрел мужчина примерно папиного возраста. Он стоял в лесу, на поляне. С синего-синего неба на него светило горячее летнее солнце. Он стоял, раскинув руки в стороны, как будто собирался обнять весь мир, и от одного взгляда на его улыбку становилось ясно, что он улыбается самому любимому человеку на свете. А на кухне тетя Валя продолжала горько рыдать, и ее рыданиям вторили редкие горькие вздохи папы.
