1. Глава 1
Я погладила по щеке уснувшую на груди дочь — девочка все еще всхлипывала после долгой истерики. Прижала ее к себе крепче, а второй рукой потянулась за телефоном. Быстро нашла номер Артема и, дав себе всего пару секунд, чтобы собраться, нажала на вызов.
— Что опять? Лесь, я же говорил, в этом месяце у меня голяк, — вместо приветствия выпалил бывший, и кто бы знал, насколько сильно мне захотелось в этот момент бросить трубку.
Я не общалась с ним три месяца, так что понятия не имела, о чем он говорил. Артем соизволил увидеть свою дочь второй раз в жизни, когда Марише было два с половиной месяца, решив, что у нее день рождения.
— Я не знаю, кому ты все это говорил, Артем, — зашептала я, боясь разбудить Мариночку, ее сон был и так тревожным. И неизвестно, проспит ли она хотя бы час. — Но мне нужна помощь.
— Лесь, прости, но я никак. У меня голяк, говорю же.
— Господи, Вавилов, хочешь, я сама тебе на карту денег переведу? Просто съезди в аптеку.
Из трубки доносились звуки музыки и галдеж людей. Я прикусила губу, лишь бы сдержаться.
— Ты издеваешься? Куда я на ночь глядя поеду?
— У Мариши температура…
— Ну вызови врача, — раздраженно ответил он, а я совершенно искренне пожелала, чтобы у таких, как Вавилов, никогда не рождались дети. Когда мы познакомились — на первом курсе, сразу после поступления, — он показался мне принцем. Только вся эта романтичная дымка рассеялась очень быстро, после того как этот недочеловек дал денег мне на аборт.
Я тихонечко, чтобы не разбудить дочку, всхлипнула и максимально четко произнесла:
— Скорая приезжала, сказали, что у Марины такая реакция на зубки. У нее лезет первый зуб, представляешь, Тем, — выпалила я и тут же осеклась. Ему это было неинтересно. — Они сказали дать ей жаропонижающее — я дала. И нужно еще помазать десны. А у меня нечем. Не идти же мне с Маришкой в аптеку?
— Почему нет?
— У нее температура!
Дочь всхлипнула, и я тут же начала говорить тише:
— Как ты себе это представляешь? Мне что, больного ребенка тащить за мазью в аптеку?
— Я не могу понять, эта мазь настолько обязательна?
— А я не могу понять, тебе что, трудно съездить в аптеку? — Прижав телефон к уху, я быстро смахнула слезинку, скатившуюся по щеке. — Эта мазь обезболит Марине десенки, и она спокойно будет спать. Так сказал врач.
Я устало вздохнула от этого бессмысленного диалога.
Глянула на часы: Карина сегодня до четырех утра на работе. Значит, помощи до утра нам ждать больше неоткуда. Уже хотела положить трубку, когда этот человек, в которого я была когда-то влюблена, добил меня окончательно:
— Она чего, не перетерпит без этой мази, что ли? Раньше вообще не было подобного. И ничего, наши родители как-то справлялись.
Я просто скинула вызов, ничего ему не ответив. Чтобы успокоиться, поцеловала Маришу в лобик и втянула в себя ее сладкий молочный запах.
— Ничего, родная. Газики пережили, переживем и зубки, — шепнула и тут же покачала ее, скорее по инерции.
Может, Артем и прав, раньше же как-то переживали. Поношу ее на руках, если что, всю ночь, а утром и мазь подоспеет. Набрала подругу.
— Я была права: зря звонила, — протянула устало без приветствий, с трудом сдерживая новую порцию слез.
— Вот же гаденыш! — воскликнула она и через пару секунд игривым тоном добавила: — Продержитесь без меня до утра, мои кошечки. Крестная Кариша уже сбегала на перерыве и купила нужную мазь. И любимую пюрешечку моей морковочке тоже взяла.
— Морковь для морковки, — усмехнувшись, ответила я, — спасибо. Сейчас Мариша спит — думаю, жаропонижающее подействовало. Будем надеяться, что я зря панику подняла, — подбодрила, скорее, Карину, чем себя, потому что прекрасно понимала: бессонная ночь обеспечена и Марише, и мне, и соседям.
— Кстати, знаешь, кто сегодня здесь отдыхает? — загадочно протянула подруга, пока я смотрела на подрагивающие темные реснички моей малышки.
— Не знаю, но ты, конечно же, хочешь со мной поделиться, — тихо усмехнулась я.
— Тот самый мужчина, помнишь? Два месяца назад, — зашептала подруга, и я прикрыла глаза, чувствуя, как к щекам прилила краска. — Он один здесь, все сидит и кого-то высматривает. Я буду обслуживать его столик и, если он расплатится картой, зафиксирую в памяти его фамилию. Можешь не благодарить.
— Успокойся уже, — шепнула я, но тут Марина скривилась и, не открывая глаз, заорала.
— Ох, это она так верещит? Елки-моталки… А что, если…
— Все, давай, — перебила подругу и кинула телефон на диван. — Тише, тише, моя хорошая. — Я поднялась и начала укачивать дочь, напевая ей одну и ту же колыбельную по кругу. — Лунные поляны. Ночь, как день, светла… Спи, моя Светлана. Спи, как я спала...
Мариша почти сразу затихла, но стоило мне присесть на диван, как дочь заголосила опять, словно чувствовала разницу, стою я с ней на руках или сижу. Мысли положить ее в кроватку даже не возникало, все это мы проходили с газиками. Спали только столбиком на мне и никак иначе.
Потрогала лобик — он был теплым, и я поняла, что действие жаропонижающего еще не прошло. Опять попробовала сесть, и на этот раз получилось. Подложила подушку под локоть, чтобы ослабить вес дочери. Так и уснула.
