Юноша в порыве отчаяния, с остервенением, голыми руками начал рыть могилу. Липкая, холодная глина застревала между пальцев и ранила кожу под ногтями. Лишенные укрытия дождевые черви уродливо скручивались, в нос бил запах сырости и прелой листвы. Казалось, мгновение – и эта грязная масса погребет и его самого.
Еще час назад этот парень стоял в большом светлом кабинете и испуганно озирался по сторонам. Стукнула дверца белого медицинского шкафа, и неприятно задребезжали стоявшие на стеклянных полках флакончики с лекарствами.
– Ему будет больно? – услышал парнишка свой голос словно со стороны, стараясь не смотреть на шприц в руке рослой молодой женщины.
– Нет, сейчас он расслабится, может быть, вырвет, а потом я сделаю еще один укол, и он уснет, – ответила врач, бросив в урну пустую ампулу и уже совсем бездушно добавила: – Уснет, так сказать, вечным сном.
От лица юноши отхлынула кровь. Он почувствовал приступ тошноты, как будто стошнить должно было его самого, а потом встретился взглядом с зелеными глазами кота. Ему показалось, что в этом блуждающем взгляде истерзанного собаками животного таилась мольба о помощи. Он не выдержал и схватил ветеринаршу за холодную руку:
– Стойте, не надо его усыплять!
– Галя, смотри, малец-то совсем бледный. Я сама подержу котика, – вмешалась пожилая женщина в белом мятом халате, внимательно всматриваясь в зрачки подростка. Она ткнула ему под нос вату с резким запахам нашатыря и выставила за дверь.
Спустя минут двадцать все та же медсестра всучила ему в руки туго спеленатое тело любимого кота. Она ничего не сказала, но сочувственно кивнула и сразу повернулась к людям в очереди. А парнишка, боясь прижать к себе мертвого четвероного друга, который почему-то стал тяжелее, чем раньше, медленно, не чувствуя земли под ногами побрел в лесополосу. Именно там он и начал рыть могилу.
– Прости, Атом, я не смог тебя спасти на этот раз, – причитал он, размазывая по лицу слезы вперемешку с комками коричневой глины, налипшей на руки, – я сто раз тебе говорил не перелезать через балкон, не задирать собак, но ты не слушался, вот и попал под раздачу.
Положив тело кота на дно вырытой ямы, он еще долго сидел на земле, не в силах засыпать его навсегда. Этот жест казался ему чудовищней самой смерти – оставить Атома здесь одного в холоде, в темноте. Парень еще раз в отчаянии всхлипнул и последний раз дотронулся до холодного свертка.
Дорога домой лежала через центр, но сегодня город казался чужим и безжизненным. Юноша не замечал людей, которые шли навстречу, задевая кто сумкой, кто плечом. Не слышал визга тормозов и сигналов автомобилей на пешеходных переходах, не остановился он и у бочки с квасом, хотя испытывал нестерпимую жажду, а все еще видел перед глазами блуждающий взгляд Атома в последние секунды его жизни.
Им с котом было по шестнадцать лет, и за все эти годы они почти никогда не расставались. Теперь кота не было, а в душе разрасталась гнетущая пустота и нестерпимо хотелось сделать что-нибудь ужасное. Юноша ускорил шаг, надеясь прийти домой раньше отца. Он знал, что на антресолях тот хранил большие трехлитровые банки со спиртом, но он не хотел напиться, а представлял себе, как разобьет эти банки вдребезги, одну за другой. Всю квартиру пропитает прозрачная жидкость и едкий запах, а он возьмет спичку и подожжет сначала диван, потом письменный стол, кровать, пройдет немного времени – и весь дом будет полыхать в огне… И когда юноша уже начал представлять, как пожар перекинется на чердак, его окликнул женский голос:
– Мальчик, это здание интерната?
– Да, – машинально ответил парнишка, не оборачиваясь, и только когда последовал второй вопрос, он остановился и повернулся, будто возвращаясь из забытья: – Что вы сказали, я не расслышал?
– Я спрашиваю, ты случайно не знаешь, где здесь учительский дом? – повторила дама и улыбнулась теплой искренней улыбкой, образовавшей по ямочке на каждой ее щеке. Большие голубые глаза женщины немного сузились, и крошечные морщинки вокруг них напомнили лучики солнца, от которых на сердце юноши неожиданно стало теплее. Как бывает, когда вы с мороза, и вам вдруг кто-то подает кружку горячего чая.
– Знаю, – ответил он просто, как будто говорил со старым знакомым, и, сделав жест рукой, добавил: – Идите за мной, нам с вами по пути.
Молодая женщина с облегчением выдохнула и, чтобы поспеть за парнишкой, засеменила своими стройными ногами в прозрачных капроновых чулках, которые заставляли периодически соскальзывать одну туфельку. Женщина и парень спешно шли по асфальтированной дорожке, с правой стороны возвышались административные здания, на стене одного из них на огромной красной растяжке большими белыми буквами был выведен лозунг: «Партия – бессмертие нашего дела!». Юноша видел эту надпись не раз, но сегодня его особенно задело слово «бессмертие». Он грустно ухмыльнулся и снова погрузился в тяжелые воспоминания – неужели однажды его так же закопают, как он сегодня Атома. Вот так засыплют свежей землей и забудут. Он же не Ленин и не Александр Македонский, чтобы его вечно помнили.