«Надежда – мой компас земной…» – поется в известной песне. Надежда на светлое, счастливое будущее придает человеку силы. По Э. Фромму, надежда как основная характеристика бытия направлена на активное преобразование человеком и обществом «земной» реальности в направлении ее «большей жизненности».
Роль надежды выражена в поговорке «Надежда умирает последней». Действительно, без надежды жизнь теряет смысл. Поэтому не случайно в зарубежной психологии этому феномену посвящено много публикаций. К сожалению, отечественная психология проблеме надежды уделяет мало внимания.
Надежда связана с оптимистическим ожиданием положительного результата, поэтому рассмотрение ее в психологии без обсуждения проблемы оптимизма (и его противоположности – пессимизма) делает его неполным, незавершенным.
Проблема оптимизма—пессимизма в восприятии прошлых, настоящих и будущих событий, несмотря на ее практическую важность, привлекла пристальное внимание ученых тоже лишь в последние десятилетия. Как результат, согласно данным портала «PsycInfo», в зарубежных психологических журналах ежегодно публикуется более ста статей, в которых так или иначе рассматривается термин «оптимизм».
Эта проблема – проблема оптимизма—пессимизма – является междисциплинарной и интересует философов, социологов и психологов. Однако ее рассмотрение оказалось оторванным от психологии надежды. Это довольно странно, так как изучение диспозиционного оптимизма—пессимизма, то есть позитивной или негативной оценки будущего, непосредственно связано с феноменом надежды или безнадежности. В данной книге я попытался устранить этот разрыв.
В книге имеются два раздела. Первый посвящен рассмотрению различных аспектов психологии надежды, второй – изложению вопросов, касающихся оптимизма—пессимизма: это и отношение ученых к этим феноменам, и подходы к изучению оптимизма—пессимизма, и факторы, влияющие на проявление оптимизма—пессимизма, влияние оптимизма и пессимизма на психологическое и физическое здоровье, а также их проявление в различных сферах жизни человека. Рассматриваются также различные способы повышения оптимизма и избавления от пессимизма, приводящего к депрессии и нарушению психологического и психического здоровья.
В конце книги приведен обширный список отечественной и зарубежной литературы по рассматриваемой теме, а также методики изучения надежды и оптимизма—пессимизма.
Надежда как явление рассматривалась еще в античные времена. В одной из поэм древнегреческого поэта Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.) рассказывается, что Пандора, созданная богами для отмщения людям, получившим от Прометея огонь, не только выпускает из сосуда несчастья, ненависть, пороки и болезни, но и закупоривает сосуд, оставляя на его дне надежду, тем самым лишая человечество последней отрады.
В античные времена часть мыслителей отрицала значимость надежды, понимая ее как иллюзию, добровольный самообман, могущий привести человека в отчаяние. Судьба человека представлялась предопределенной, следовательно, не было места для надежды что-либо изменить в своей судьбе. Однако единства взглядов на значение надежды в то время не было. Из представления об иллюзорности надежды не всегда делался вывод о том, что она является злом; выступая в роли утешения, надежда, хотя и не способна отвести удары судьбы, но может избавить человека от страдания в ожидании неизбежного. Другие мыслители (стоики) утверждали, что обманчивая надежда ведет к отчаянию, в то время как главное для человека – сохранить мужество перед лицом любых ударов судьбы.
По Платону (1994), у хороших и правильно мыслящих людей надежды истинные и достижимые, у дурных и неразумных – ложные и несбыточные. Таким образом, для Платона надежда – это положительная ценность, справедливая награда за добродетельную жизнь. Аристотель, ученик Платона, считал, что надежда увеличивает уровень социального доверия.
Положительное значение надежды в Античности проявлялось и в том, что она символически изображалась на монетах, а в Древнем Риме существовало ее культовое почитание.
В христианстве надежда тоже трактуется как положительная ценность. Хотя допускается, что объектами надежды могут быть различные блага (в том числе материальные), в ней усматривается знак принадлежности человека не к земной жизни, а к вечности; ее основное содержание – упование на справедливый суд Христа и спасение (мессианская надежда). В таком качестве надежда рассматривается как одна из основополагающих добродетелей наряду с верой и милосердием.
Не покидай меня, надежда,
Когда над пропастью стою,
Дай руку мне свою, как прежде,
Чтоб удержаться на краю.
Не уходи из сердца, вера,
Когда ослабну я душой,
Когда день праздничный вдруг серым
И горьким станет предо мной.
А если вьюга ледяная
Мне душу бедную скует,
Спаси меня, любовь святая,
И растопи колючий лед.
Меня в беде не покидайте,
Когда от горя стынет кровь,
Звездой спасительной сияйте,
Надежда, вера и любовь!
Леонид Старцев
В христианской традиции надежда выступает одним из семантических центров триединого комплекса универсальных человеческих ценностей: Вера – Надежда – Любовь. Согласно апостолу Павлу, надежда «для души есть как бы якорь безопасный и крепкий», «твердое утешение» (Евр., 6, соотв. 19 и 18). Христианская надежда, однако, подчас принимает пассивную форму, что видно из названия одного богословского трактата: «Указание пути к спасению: смирение, ненадеянность на себя и надежда на Бога» (Екатериновский П., 2001). Не случайно А. С. Пушкин заметил, что русский бог – это «авось». В то же время у нашего народа есть поговорка: «На бога надейся, а сам не плошай», заимствованная, впрочем, из Талмуда, и призывающая не полагаться на чудо (а для русского человека что «чудо», что «бог» – едино).
