Пути Звезднорожденных

Элиен, сын Тремгора из Ласара, уроженец Харрены, начинаю эту повесть с единственным и благим намерением – дать историю Круга Земель так, как ее можно видеть сквозь толщу веков сейчас, в безвестном году после Исхода Времен.

Если ты, мой невозможный и немыслимый чтец, сейчас видишь и читаешь это, значит, ты – это я, Элиен, сын Тремгора из Ласара, уроженец Харрены. Вспомни себя! Ты, навеки заключенный в безвременье и пустоте Шара, впал в безумие и возомнил себя кем-то, кем ты в действительности не был и не можешь быть. Ибо эта книга, эти проклятые бесконечные Скрижали обречены на вечное пребывание здесь вместе со мной и никому из живущих под Солнцем Предвечным не дано увидеть их никогда. Значит, ты, открывший начало Скрижалей, либо не существуешь (что невозможно), либо являешься мною. Вспомни себя и довольно об этом!

Я, Элиен, Звезднорожденный, сын Великой Матери Тайа-Ароан, познавший и добро, и зло, и грань между ними, клянусь сообщать одну лишь правду и ничего кроме правды. Пусть порукой этим словам послужит моя совесть Звезднорожденного – единственное, что осталось в этом проклятом омуте мироздания».

Неказистые парусники торговцев креветками и морскими грибами неторопливо расползались из гавани, залитой расплавом закатного золота. Конец торговле, самое время пропить вырученный барыш. Навстречу суетливым торговым козявкам в гавань входил исполненный пафоса черный файелант Гамелинов.

Никаких сомнений – послы.

Из Пояса Усопших, невидимого и неустранимого, словно сама смерть, оседлав пыльный ветер, несся безмолвный зов гибели. Никто не слышал его, суета запечатывает уши не хуже воска. День уходил, еще один день уходил в небытие.

Тай-Кевр Неистовый, глава Дома Пелнов, рассеянно провожал взглядом верткие купеческие посудины.

Он не любил креветок, крабов, грибы. «Сплошное несварение, пища для луженых желудков черни», – ворчал Тай-Кевр. Он не любил море. Тай-Кевр любил женщин и власть над ними. Тай-Кевр ненавидел надменный Наг-Нараон и владетельных Гамелинов. «Распутное отродье, управы на них нет», – скрежетал Тай-Кевр.

Десять лет назад Гамелины растоптали и обезглавили другие Благородные Дома Алустрала. То есть, конечно, обезглавила их война. Но кто затеял эту войну? Гамелины. Многие помогали нечестивцам в истреблении цвета Благородных Домов… Даже бешеные чужеземцы из Сармонтазары – и те явились не запылились! Медоточивые уста поэтов вознесли подвиги Гамелинов к самому Намарну. Продажные составители исторических хроник уложили деяния Гамелинов – предателя Герфегеста и распутницы Харманы – в тесные саркофаги лжи.

Помнит ли кто сейчас в Реме Великолепном, как все клоаки столицы волею Гамелинов были красны от человеческих внутренностей? Как по окончании войны городская чернь собирала ополчение для охоты на бродячих псов-людоедов, которые за время лихолетья так привыкли к человечине, что ничего больше и жрать-то не желали?

Судачат ли морячки да солдаты императора Торвента Мудрого о том, что десять лет назад Рем Двувратный обратился Ремом Безвратным, ибо обе его гавани обмелели от тысяч трупов, закованных в тяжелые доспехи?

Разумно ли вспоминать сейчас, что его отец, Шаль-Кевр, нашел свою смерть от руки Гамелинов?

Что его брат, Глорамт Смелый, пал от руки Герфегеста – плененный и безоружный?

«Нет. Нет, – вздохнул, сжимая кулаки, Тай-Кевр, – ибо сейчас Гамелины сильны как никогда».

Это было вчера – гавань, расплав закатного золота, опасные, несвоевременные мысли – резвые и прямые, как клинок.

Сегодня были угрюмые камни Судного Плаца под ногами и безмолвные изваяния великих воинов, долженствующие символизировать неподкупность и беспощадность суда. Толпа зевак, студнем колышущаяся за спинами оцепления, отчаяние обреченных на смерть.

– Хозяин, ты должен… – над ухом Тай-Кевра прошелестел шепот распорядителя.

– Да, – кивнул Тай-Кевр. – Пора вершить правосудие.

Пятеро – четверо мужчин и одна женщина – ожидали своей участи.

Их руки были скручены за спиной воловьими жилами, проваренными в шипучей соли, их шеи – прикованы к медным столбам. Палач лениво ковырял в разинутой пасти серебряной зубочисткой. Палачам хорошо платили. Зубочистка могла бы быть и золотой.

Неплохой улов случился вчера у морской стражи вотчины Пелнов. Под хрустящими креветками и осклизлыми морскими грибами в одной из лодок сыскалось кое-что интересное. Дым-глина – это как обычно. За добычу, укрывательство и продажу этого ядреного дурмана секут плетьми, рвут ноздри и благословляют рудниками. Там можно жить (не долго), оттуда можно сбежать (не часто).

Но, кроме дым-глины, душегубского вида контрабандисты привезли с собой женщину. Мертвую женщину.

Это была чересчур весомая улика.

«Где тело – там убийство» – гласит Кодекс Правосудия.

«Убийца подлежит смерти. Двое убийц подлежат двум смертям через трехступенчатый излом. Четверо убийц подлежат четырем смертям через пятиступенчатый излом» – уточняет Кодекс Правосудия.

Но было и нечто худшее, чем труп.

Тай-Кевр переспрашивал лекаря трижды. Женщина была бездыханна? Да. Хладная сталь не туманилась ее неслышным дыханием? Нет. Сердце молчало? Да.