Новое оружие
В спальню вошел мужчина с мечом и слабо горящей свечой. Ветер едва колыхал шерстяные шторы и нежный балдахин. Настил из бамбука совсем не скрипел под ногами пришедшего.
– Сэр, вы спите?
Никто не ответил.
Из ножен, шипя как змея, медленно вылез фальшион. Этот меч, предназначенный только для рубки, был не слишком длинным, но очень опасным – таким рубят головы. Но в руках этого человека меч может лишь вернуться в ножны.
Слуга легонько тронул начальника стражи. Ткнул чуть сильнее. Заволновался и сказал:
– Просыпайтесь. Сир Джеймс, просыпайтесь.
– Ухм, – послышалось недовольное ворчание под мягкими простынями.
– Вы просили меня разбудить, сир Джеймс, и я не отстану. Вставайте! – потребовал слуга, боясь поднять и жену.
– О, боги…
– Именно с ними сим утром вы должны встретиться. Вставайте, сир Джеймс, скорее.
– Да, пора, – поднялся мужчина. Он недовольно взглянул в сторону супруги – увидев, что та спит, улыбнулся. Потом взглянул на меч. – О, Черная Кровь.
– Да, сир. Кузнец наточил как следует. Я это проверил. Лично, – доложил слуга.
– Угу. Принеси-ка умыться, – зевнул Джеймс. Через пару зевков ушат с водой стоял на дубовом столе. – А меч, – Джеймс уже успел налюбоваться Черной Кровью, – вернешь, когда я начну одеваться.
– Да, сир.
Зачерпнув холодной воды, Джеймс обрушил ладони на лицо.
– Бррр.
Преодолев коридор, парень очутился в зале. На огромном длинном столе расположились тарелка с кашей и говядиной, кружка пива и ломоть хлеба. Но хлеб не ржаной, и даже не пшеничный, а дилийский. Зеленый, как и глаза Джеймса, хлеб еще никогда не лежал на тарелке перед начальником стражи Божьего Города.
– Ну и что это такое?
Вернулся тот же слуга.
– Хлеб, сир.
– Я вижу. Почему он зеленый?
– Простите, сир, только боги могут сказать, почему он зеленый. Я не знаю, почему он именно такого цвета. Может быть…
– Я знаю, что хлеб может быть зеленым. Но почему я должен есть его? Я же говорил, ведь говорил, что не ем такой. Кто виноват?
– Никто, сир.
– Как никто? Сколько раз я говорил, что не стану есть зеленый хлеб?
– Ни одного раза… нашему новому повару.
– А что стало со старым?
– Убили в подворотне.
– Хм… ну ладно. Передай новичку, чтобы больше такого, – показал на хлеб Джеймс, – не было. А этот можешь сам съесть.
Слуга, кивая, улыбнулся, разломил буханку надвое и спрятал в карманы.
Джеймс угрюмо посмотрел на кашу и пригубил напиток. День только начался, а уже такие неприятные ситуации. И что же будет дальше? А ведь день обещал быть тяжелым.
Но он, конечно же, справится со всем. Джеймс встретил двадцать зим, вырос почти до шести футов, был стройным, сильным, а главное – умным. Ну, разве может быть глупым тот человек, которому боги уделяют так много внимания?
– Странно это все… я слышал, что наши любимые новые боги заставили сира Эскеля приютить неизвестно откуда появившегося мальчишку, – начал повар. Многие говорили, что мать Джеймса – жалкая шлюшка, которая не сумела или не захотела нянчиться с отпрыском, отчего и отнесла его на порог одного рыцаря. – И эти же боги, стоило бывшему и, к несчастью, не имеющего сына начальнику стражи умереть, тут же сказали графу, чтобы Джеймс занял появившиеся место. И при этом он отказывается снедать хлеб, который они нам даровали!
– Меньше болтай, но больше слушай: чтоб больше такого не было, – слуга взял поднос с хлебом. – Но, если тебе так интересно… – слуге хотелось подольше побыть на кухне. Тут было жарко, полненькие, но симпатичные по меркам слуги поварихи резали дорогие и аппетитные овощи и мясо, а прекрасные запахи залетали в ноздри. – Джеймсу не нравится вид зеленого хлеба. Он говорил, раз у него такой… слово противное… ага, неестественный вид, значит, тот невкусный.
– Неужели? И поэтому он отказывается от дара богов? – искренне удивился повар.
– У всех же вкусы разные. Да и черт с ними, я пошел.
Джеймс возил ложкой в овсянке. С утра не особо хотелось есть. Проснувшись, вообще ничего не хотелось делать. Разве что видеть приятные сны…
– Угу, – сказал Джеймс, когда в его руках оказался хлеб. Пока он ел, причем медленно и без настроения, на ум пришел вопрос: – А как там стража?
– Боб умер из-за жуткой раны.
– Правда? А как же Глаз Божий?
– Рана была слишком ужасной.
– Ясно. Бедняга Боб… – помрачнел Джеймс.
– А вот Аскел погиб из-за оспы, сир.
– О, ужас! Но ведь есть лекарства богов? Когда они утратили свою целебную силу?
– Тогда же, когда и высокую цену, сир, – никогда.
– Да уж… Аскел, хоть он мне и не нравился, но та болезнь слишком мерзкая. Мда… Почему боги так хорошо помогают именно мне? Есть ведь много хороших людей… Хотя этому стоит радоваться, – с улыбкой подумал Джеймс, впихивая в себя ложку.
Наевшись, Джеймс справил нужду и понял, что дома его больше ничто не держит. Пора переодеваться.
Вместо башмачков теперь кольчужные шоссы и сапоги, а ночную рубашку заменили подкольчужная одежда, сама кольчуга и сюрко – белое, со звездой в центре, заточенной в треугольник.
Джеймс вышел на улицу.
Ему нравилось, что вне дома прохладно – это бодрило. Но еще больше радовала темнота. Кругом все спят, только в городе лают собаки и в лесу летают совы, но так везде тишь. Радует, что никакой бедняк не поклянчит монету, никакая жирная размазанная шлюха не предложит свои «прелести», которые больше хочется назвать «ужастями», и никакой лицемер, будь тот крестьянином или кем покруче, не улыбнется тебе и не поздоровается, подумав: «А этот сукин сын жил бы хуже меня, если бы ему не помогали боги. Вот чем я хуже этого говнюка?». Но главное: ты проснулся, а другие нет. У тебя есть преимущество над всеми. Твой день будет длиться дольше всех. Ты получишь эмоций больше, чем кто-либо, если еще и ляжешь спать одновременно с остальными. Конечно, многие слуги уже проснулись, стараясь угодить своим хозяевам, но ведь Джеймс не слуга, а начальник стражи крупного города! Божьего Города! Это первый город, в который попали новые, истинные боги. Они, незваные, прилетели сюда много лет назад, но сегодня человек сам придет к ним.
