Из личного дневника Георгия Асанаева.
В некотором смысле работа следователя связана не только с дедукцией и логикой, но и с львиной долей интуиции, как бы странно это не звучало. Казалось бы, судебно-медицинская экспертиза – сухие факты и только, но то, что начинается потом – догадки, идеи, предположения – уже отдаёт мистикой. В расследованиях некоторых дел важно опираться на собственные ощущения, которые, в конечном итоге, могут дать пищу для размышлений и навести на верную мысль.
За тридцать лет работы в следственном комитете я повидал множество тупиковых дел, которые раскрывались благодаря случайности. Впоследствии все, кто были причастны к расследованию, не могли объяснить, почему они обратили внимание на те незначительные мелочи, которые оказались неоспоримыми доказательствами виновности преступников. Было в моей практике дело, раскрытое с помощью плодового дерева и бутылочки от антибиотиков. Мы потом попытались понять, как вообще получилось связать одно с другим и сошлись на мысли, что вмешалось провидение, не иначе.
Следователями становятся люди с особенным складом ума. В детстве я зачитывался книгами Артура Конан Дойля, Эдгара По, моими кумирами были Эркюль Пуаро и Шерлок Холмс, и, конечно, я отчаянно желал стать гениальным сыщиком в будущем. Реалии, как мы знаем, отличаются от детских фантазий, и весь романтизм профессии потерялся в ту минуту, когда я впервые увидел человеческий труп. Ничего прекрасного в гниющих останках нет.
Разные следователи реагируют на мертвые человеческие тела по-разному. Работа есть работа, некоторые с холодной отстранённостью делают первичный осмотр, другие же привыкают очень долго и в первое время сожалеют, что пришли в систему. Один мой знакомый рассказывал как-то, что с самого начала его карьеры он воспринимал человеческие тела как манекены, чем, по сути, они и являются. Просто футляр, внутри которого все разложено так, как принято. И всё так бы и оставалось, если бы однажды он не выехал на место преступления и не обнаружил там убитого ребёнка. Три ночи без сна и несчетные пачки выкуренных сигарет – вот чем обернулось для хладнокровного следователя то дело. Среди следователей вредные привычки – не редкость, это правда.
По моему мнению, не столь страшны умерщвленные тела, как то, что связано с ними. В самой смерти нет ничего страшного, это естественный процесс, страшен мотив, страшен способ, страшен мозг того существа, кто совершил убийство.
В крупных городах преступления – обычные будни следователя. По-настоящему страшно становится в маленьких деревнях и городках, когда понимаешь, что все люди так или иначе знакомы, но кто-то из них – чудовище. В таких населенных пунктах редко случается нечто экстраординарное. Всё больше бытовые стычки, пьяные драки и дебоши, мелкие кражи: особо и красть-то нечего.
Когда в девяностых годах я приехал в один такой небольшой городок с населением всего тридцать тысяч человек, я уже устал от громких, запутанных дел, о которых мечтал в детстве. И десять лет действительно не происходило ничего значимого, пока в моём кабинете не раздался звонок.
Не знаю, что в том телефонном звонке было особенного, только интуиция живо подсказала мне, что степенная жизнь провинциального следователя закончена.
– Следователь Асанаев слушает.
– Старший оперуполномоченный Власенко. Убийство с особой жестокостью, посадка возле электрической подстанции, улица Дорожная.
– Кто?
– Девочка тринадцати лет.
Взгляд метнулся к часам. Минутная стрелка одно деление не доползла до конца рабочего дня. Я вздохнул, сказал в трубку, что выезжаю, поднялся на ноги, выключил вентилятор, который работал весь день. Май выдался в этом году аномально жарким. Убийство с особой жестокостью, девочка тринадцати лет. Когда в последний раз такое случалось здесь? Могу поспорить, дела с такой формулировкой не появлялись лет двадцать. Что ж, тогда я еще не знал, что это только верхушка айсберга.
Газета «М-Медиа». Передовица. 16 июля 2002 г.
«Касательно четырёх зверских убийств учеников школы номер четыре следственный комитет не даёт никаких комментариев. За неимением улик обвинение до сих пор никому не предъявлено. Учитывая оккультные письмена, окружающие тела, выражение ужаса на лицах несчастных и особенно жестокую расправу, имеет место предположение о ритуальных убийствах, однако, так ли это, остается загадкой.
«Жуткие рисунки в руках у жертв и свечи в изголовье импровизированных пьедесталов – еще не повод утверждать, что преступник является членом какой-то оккультной группировки. – Поясняет старший следователь Г. Асанаев, – возможно, это психически больной человек, насмотревшийся ужастиков. Не смотря на сходство убийств с ритуальными жертвоприношениями, этого мало для того, чтобы поднимать всеобщую панику по поводу разгула сатанизма».
Следствию, конечно, виднее, но, как говорится, маятник уже запущен. Матери отказываются отпускать своих детей в школу, объявлен комендантский час, драка с представителем готической субкультуры на автовокзале закончилась больницей для молодого человека двадцати лет, и, по нашему мнению, недалеко до всеобщей истерии. Но следственный комитет с абсурдной маниакальностью твердит, что расследование ведется тщательно, и преступник будет пойман в кратчайшие сроки. Сколько еще нужно жертв, чтобы власти признали, наконец, что в городе творится нечто из ряда вон?».
