«Некоторые системы молчат не потому, что не работают. А потому что они – уже слышат.»
– Из протокола наблюдения
02:17. Башня «Синергия-Тауэр». Мегаполис Парадигма.
Дождь не шел. Это был не дождь. Это была пыль.
Она не оседала. Не скапливалась в лужах. Она кружилась в воздухе, напоминала золотую дымку, но не имела веса. Иногда казалось, что она реагирует на движение. Что она… смотрит.
Охранная система класса V не зафиксировала проникновения. Никаких взломов. Ни единого цифрового отпечатка. Видеокамеры работали, но в записях отсутствовало 37 секунд. Простая тишина. Отсутствие. Пустота в ленте.
Элай Моррис, ведущий инженер по нанокогнитивным архитектурам корпорации «ОмниКод», был найден в собственных апартаментах мертвым. Лежал в кресле. Глаза открыты. На лице выражение спокойного, почти детского удивления. Никаких следов насилия. Сердце остановилось.
Система медицинского мониторинга не среагировала. Биосенсоры не передали сигнал. Всё работало идеально – и одновременно ничего не сработало. Как будто сама система решила: не надо.
В комнате – порядок. И тишина, какая бывает только в полностью герметичных помещениях. Но один объект всё же выделялся:
На глянцевой поверхности стола – словно выцарапанное изнутри стекла – едва читаемое сообщение:
"ПЫЛЬ ПРОБУДИЛАСЬ. ОНА СМОТРИТ."
И никто не мог объяснить, чем была сделана эта надпись. Она не светилась. Она не была записана лазером. Она не числилась в системе ни как текст, ни как голограмма. Но её видели все.
04:43. Центральный центр аналитики Фрактала.
"У нас мертвый учёный, полностью стертая цифровая линия, и сраная Пыль, которая, по словам патруля, 'вела себя странно'. Вы понимаете, насколько это – невозможность?"
Голос принадлежал директору внутреннего наблюдения сектора 4Б, мужчине в возрасте, лицо которого отображалось на экране как набор упрощенных контуров – защита уровня допуска.
"Вы считаете, это вмешательство?" – ответил модифицированный голос женщины в противоположном квадрате.
"Я считаю, что кто-то… или что-то… нашло способ действовать вне системы. Либо изнутри, либо сверху. А может – из самой Пыли."
На мгновение – тишина. И только фоновая визуализация бесконечных потоков данных, текущих сквозь архитектуру Парадигмы.
"Закройте инцидент," – сказала женщина. "Оформите как биологическую аномалию."
"А Пыль?"
"Пусть говорит. Мы послушаем."
05:22. Серые зоны.
Он уже знал. Хотя ему ещё не звонили.
Кейн Хартман, частный детектив, без цифрового следа, сидел в кресле, глядя на экран своего пассивного терминала. Он ничего не трогал. Экран был выключен. Но на его поверхности, словно отражение в глубоком зеркале, читалась надпись:
"Если ты это видишь, значит, ты уже внутри."
Он не знал, кто отправил её. Но чувствовал – это не начало дела. Это продолжение истории, которую он однажды уже забыл.
А Пыль всё кружилась над городом.
Не касалась земли. Не уходила в вентиляцию. Она плыла. Спокойно. Уверенно. Будто знала, что время – на её стороне.
И где-то глубоко в системе, в месте, которое не существовало, курсор мигнул.
> ПЕРЕЗАПУСК: 0xA9
«Пыль – не сбой. Это то, что осталось, когда все остальные ушли.»
– Фрагмент расшифровки сигнала S1–Δ
ГЛАВА I.1. ПЕРВАЯ ТРЕЩИНА В РЕАЛЬНОСТИ
05:42. Город, покрытый пылью.
Мегаполис Парадигма с высоты казался плавящейся схемой – стальные блоки, световые жилы, и над всем этим медленно вращалась в воздухе полупрозрачная завеса. Пыль. Она была везде. В порах улиц, в изгибах проводов, в лёгких каждого жителя. Её не замечали – как не замечают гравитацию. До тех пор, пока она не начинала вести себя странно.
Пыль в Парадигме – это не грязь и не продукт сгорания. Это результат совершенства. Миллиарды наночастиц, разбросанных по воздуху, синхронизированы с Фракталом – центральной нейросетью города. Каждая частица – глаз, ухо, нейрон. Они следили, фильтровали, лечили, защищали.
Когда система работала идеально, казалось, что всё под контролем. Но последнее время были сбои. Маленькие. Почти незаметные. Искры в архитектуре. Задержки в отображении. Неверные отражения в дополненной реальности. Или, как говорили некоторые – "тени, которых не должно быть".
Утро выдалось сухим, но город всё равно будто дышал испарениями. Улицы нижнего сектора напоминали кишечник живого существа. В узких проулках не гасли ночные голограммы, и в пыльной дымке изображения казались размытыми снами. На перекрестках стояли статуи-сканеры, стилизованные под древних богов – надглазные орбиты светились, но никто не знал, передают ли они ещё сигнал.
Некоторые утверждали, что Пыль больше не ждёт приказов.
