Из книги М. С. Горбачева
«Наедине с собой»
…После кончины Раисы никогда так остро я не ощущал свое одиночество.
Почти 50 лет мы с Раисой были вместе, рядом и никогда от этого не испытывали тягость, наоборот, нам всегда было хорошо вдвоем. Мы любили друг друга, но даже наедине об этом мало говорили. Нам казалось: главное в том, чтобы сберечь все, что родилось в молодости. Мы понимали друг друга и оберегали наши отношения.
Меня не покидает ощущение вины за смерть Раисы. Я стараюсь все восстановить в памяти: как могло случиться, что я не смог ее спасти?
В последнее время я видел, как тяжело переживала Раиса случившееся с нами: как могло произойти, что верх в стране взяли люди непорядочные, лишенные совести, безответственные? Она часто заговаривала об этом, а когда в ответ я упрекал ее, что нельзя все время думать об одном и том же, Раиса замыкалась и умолкала. Мне было ее жаль. Я мучительно переживал ее страдания.
…Снова и снова я возвращаюсь к последней ночи, проведенной с живой Раисой, – с 19 на 20 сентября. Она умерла в 2 часа 57 минут 20 сентября 1999 года. Умерла Раиса, не чувствуя боли: она находилась в коме. Мы не могли сказать друг другу последних прощальных слов. Раисы не стало за два дня до намеченной трансплантации стволовых клеток, взятых из костного мозга сестры Раисы – Людмилы. Раиса скончалась за пять дней до 46-й годовщины регистрации нашего брака в Сокольническом загсе Москвы.
До конца я верил в ее спасение и не мог принять случившегося. Беспомощные и растерянные, я и Ирина стояли у ее изголовья: «Не уходи, Захарка. (Так я называл Раису в нашем семейном кругу.) Ты меня слышишь?» Брал ее руки, надеялся, что она хотя бы рукопожатием ответит на мои мольбы. Раиса молчала – она умерла.
…Еще до болезни мы не раз говорили с Раисой о нашем будущем. Однажды я услышал от нее: «Я не хочу оставаться без тебя. Не смогу жить. А ты? Что ты? Женишься и будешь жить». Я был поражен ее суждениями: «Что ты говоришь?! Что за мысли тебя одолевают? О какой смерти ты говоришь? Ты молода. Посмотри на себя в зеркало. Послушай, что люди говорят… Ты устала».
«Я не хочу быть старухой» – нередко срывалось с ее уст. А когда стали появляться внучата, встал вопрос: как же они должны обращаться к ней, ко мне? Именно она придумала: бабуля. Пояснила: бабушка – это что-то дряхлое, а бабуля – это еще энергия!.. Такой она была…
Раиса любила притчу о возрасте женщин: «Девочка, девушка, молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина – старуха умерла».
В последние годы нашей жизни ей часто снилось, что мы теряем друг друга. Все чаще и чаще я видел, что Раиса находится в состоянии тревоги. Иногда она мне говорила: «Давай меньше ездить». Ей уже трудно было совершать поездки со мной на далекие расстояния. Но еще труднее – как мне казалось, я это видел по ее печальным глазам – оставаться одной.
…В эту ночь мы стояли с Ириной у ее кровати, плакали и уже ничего не могли сделать.
…День рождения Раисы. Ей было бы 69 лет. В наших разговорах о будущем она не раз говорила: вот дожить бы до наступления нового века и нового тысячелетия, и всё – достаточно. Она не дожила три месяца. У нас с ней был план: встретить наступление 2000 года так, чтобы это навсегда осталось в памяти. Оказалось, что Ирина и внучки до сих пор не бывали в Париже. Родилась идея: встретить новый, 2000-й, год в этом прекраснейшем городе мира, на Елисейских полях.
Этим мы и жили до тех пор, пока на нас не обрушилось страшное горе. И все же я и девчонки совершили поездку в Париж: это был им подарок от Раисы.
…Сегодня мы были на Новодевичьем кладбище. Принесли много цветов. Время предрождественское. Ночью выпал снег. Я принес любимые Раисой цветы – красные розы. Перед моими глазами незабываемая картина – красные розы на белом-белом снегу. На могильной плите.
Вернулись, сели за стол. На стене – ее большой портрет, цветы, горят свечи, нарядная елка, запах хвои. На столе все то, чем она любила угощать. Одним словом, русский стол с сибирскими включениями – пельменями. И торт «Авангард». Тот, который готовили в кремлевской кондитерской и который получил название от Раисы. Подняли бокалы, постояли молча…
После ужина я поднялся в кабинет. Не включая свет, встал у окна. Освещенная ночными фонарями территория дачи, густой русский лес и падающий-падающий снег, как будто ты смотришь спектакль «Щелкунчик» в Большом театре. В семье была традиция: каждый Новый год встречать посещением Большого театра. Смотрели балет «Щелкунчик», возвращались домой. Потом – прощание со старым годом и раздача подарков, тех, которые Дед Мороз, несмотря на «усиленную охрану» в президентском особняке, «ухитрялся» завезти к нашей елке. Музыка, веселье…
Это всё воспоминания о прошлой жизни, о времени, когда мы все были вместе.
Раиса любила русскую зиму и особенно любила гулять в метельные дни. Так было, когда мы жили на Ставрополье: там однажды в метель мы заблудились. Так было в Москве. Раиса родилась на Алтае, годы детства и юности ее прошли в Сибири. Несколько лет их семья – строителей железных дорог – жила на Северном Урале в тайге.
