За окном падал снег – легкий, белый, снежинка за снежинкой. Он падал уже долго, наверное, часа три, а может и все четыре. Варя сидела на подоконнике и смотрела, как одна снежинка догоняет другую, а потом они вместе, словно взявшись за руки, кружатся, спускаясь все ниже и ниже, пока не исчезают в глубине двора, подхваченные порывом ветра.
Варе было скучно, она не любила оставаться одна. Да и кто любит скучать? Но маме нужно было уехать. Варя надеялась, что мама и ее возьмет с собой, как бывало иногда. Но не в этот раз.
– Ты ведь уже большая девочка. Я могу оставить тебя одну? Совсем ненадолго, часа на четыре. Смотри, вот когда большая стрелка будет вот тут, а маленькая здесь, я вернусь, – мама показала на круглые настенные часы.
Варя глубоко вздохнула и постаралась сделать серьезный вид. Конечно, она плакать не будет, как какая-нибудь малявка. Она ведь уже почти взрослая – ей целых пять лет! Вот и мама сказала, что она уже большая. И хоть ей совсем не хотелось оставаться одной, но Варя твердо решила не огорчать маму.
– Хорошо. Только ты не сильно опаздывай, ладно? А я посмотрю мультфильмы, можно?
– Ну конечно, можно! – мама улыбнулась и погладила Варю по голове.
А потом ушла. Варя сидела на диване и слушала, как хлопнула входная дверь, как мамины каблуки постучали по ступеням, звук становился все тише и тише, и скоро смолк совсем.
Варя посмотрела на часы, стрелки похоже, совсем не сдвинулись.
– Еще целых четыре часа, – сказала себе Варя и включила телевизор.
На экране под веселую музыку мельтешили Маша и Медведь. Варя смеялась проделкам Маши и уже почти забыла, что осталась дома совсем одна.
И вдруг погас свет…
Телевизор мигнул экраном и затих. В комнате воцарился полумрак. Варя испуганно сжалась на диване. Посидев немного, она осторожно сползла на пол и босиком вышла в коридор. Там тоже было совершенно темно. Варя пощелкала выключателем. Безрезультатно – света не было.
Темнота не была страшной, она была непонятной. «Что же делать? – подумала Варя. – Телевизор не работает, читать тоже не получится, рисовать в темноте я не умею… Вот если бы я была кошкой! У них в глазах есть маленькие фонарики, и темнота им нипочем, они видят все».
Немного подумав, она осторожно двинулась к окну. Там было немного светлее – сквозь стекло в комнату лился блеклый желтый свет уличного фонаря. Варя залезла на подоконник, устроилась на нем поудобнее, поджав под себя ноги, и стала смотреть во двор. Во дворе было пусто и тихо, лишь изредка из арки появлялся прохожий, брел через двор к соседней парадной, а за ним на чистом тонком снегу тянулся темный след от ботинок.
Наблюдать за прохожими Варе быстро надоело, и она стала следить за юркими снежинками, медленно парящими за окном почти у самого ее лица.
«Везет же тем, кто живет вон в том доме напротив, – подумала она, глядя на ярко освещенные окна соседнего дома. – Наверняка они смотрят мультики и пьют чай, может, даже с пирожными…» Она вздохнула и стала думать о том, что, может быть, мама принесет ее любимые пирожные, «корзиночки». С них сначала надо слизать весть крем, потом повидло внутри и уж напоследок хрустеть песочной корзинкой, запивая ее горячим чаем. Хотя мама всегда смеялась, что Варя неправильно ест пирожное, но Варя-то точно знала – так вкуснее!
Она облизнулась, вспомнив сладость «корзиночек», и посмотрела на часы. Но в комнате было так темно, что циферблат на стене был почти не виден. «А вдруг уже прошло четыре часа, и мама вот-вот вернется?» – с надеждой подумала Варя, поежилась и вновь уткнулась лбом в холодное стекло.
И вдруг ленивые снежинки за окном полетели быстрее, свиваясь по пути в снежный комок. Комок с каждым мгновением становился все больше и больше. Он приближался к Вариному окну, по пути обрастая пушистыми лапами, целыми четырьмя. Затем сзади вытянулся хвост, а сверху комка появились острые ушки. И вот внезапно на карниз прямо перед Варей мягко шлепнулся большой белоснежный кот, два его желтых глаза приветливо мигнули.
– Скучаешь? – спросил кот.
Удивительно, но Варя сквозь стекло прекрасно его услышала.
– Ага, мама ушла, – кивнула Варя. – Но скоро придет, – тут же добавила она. – Через четыре часа.
– А чего ты в темноте сидишь? – поинтересовался кот и сощурился.
– Свет погас. А чинить я не умею, – пожала плечами Варя.
– Да это неважно, – кот склонил голову набок. – В темноте тоже можно веселиться.
– Как? – удивилась она. – Ничего же не видно!
– Как это ничего? – усмехнулся кот. – Ты меня видишь?
Варя кивнула.
– И я тебя вижу. А для веселья большего и не надо.
– А что мы будем делать? – спросила Варя. Ей уже не было так грустно, как минуту назад.
– Ну сначала ты меня должна пустить в дом, – предположил кот.
Она задумчиво посмотрела на оконную ручку.
– А мне нельзя открывать окно, мама не разрешила.
– Конечно, не надо, – согласился кот. – Девочкам вредно открывать окна. Особенно зимой, можно простудиться и заболеть.
– А как тогда ты войдешь?
– Очень просто, вместе со сквозняком, – кот улыбнулся, и его пушистая белая мордочка стала еще шире.
Варя подняла голову и увидела, как из чуть приоткрытой форточки потянуло холодным ветром. Колыхнулась занавеска, и над головой удивленной Вари закружился хоровод снежинок. Снежинки легкой метелью опустились перед ней на подоконник плотным маленьким сугробом. Она моргнула и тихонько охнула. Небольшой сугроб вытянул вперед снежные лапы, над вмиг выросшими белыми усами возникли треугольные уши. И вот уже рядом с ней на подоконнике сидел тот самый снежный кот.
