Игривый солнечный лучик легонько коснулся лица спящей девушки. Она недовольно поморщила нос, повернулась на бок, и маленький посланец солнца позолотил ее блестящие волосы. В полусне Милана ощущала его нежность и тепло, но просыпаться не торопилась. Вчера она допоздна читала очередной роман о любви, который предсказуемо заканчивался хеппи-эндом, но все равно хотелось пройти с героиней через все жизненные испытания, чтобы воссоединиться с любимым. Книгу девушке дала подруга Оленька, добрячка и веселушка, которая купила ее, но так и не нашла времени прочесть.
– У меня роман жизненный, а у тебя – книжный, – сказала Оля, загадочно улыбнувшись.
– Тогда зачем покупала? – спросила Милана подругу, пряча книгу в сумочку.
– Чтобы было что читать на пенсии, – засмеялась Оленька, обнажив ряд ровных и красивых зубов.
– Я вроде бы тоже еще не пенсионерка, но прочитаю с удовольствием.
– Тогда расскажешь, были там эротические сцены или одни детские поцелуйчики в щечку.
– Тебе в жизни эротики недостаточно? – улыбнулась Милана.
– Любви и секса много не бывает! – усмехнулась Оля. – Это у тебя на уме и в сердце один Русланчик и никого больше. Вот скажи мне честно, Милка, неужели не было грешной мысли встретиться с другим парнем, узнать, как он целуется, какие у него руки или что-то другое? – Оленька хитро прищурила глаза.
– Зачем? – Милана сдвинула плечами. – Руся… Он единственный и на всю жизнь, – задумчиво произнесла она. – Он самый лучший!
– Откуда ты знаешь, если кроме своего Руси никого не видишь? – хихикнула Оля.
Милана окончательно проснулась. Она приоткрыла глаза и бросила взгляд на будильник – было без пяти минут шесть утра. Ох, как она ненавидела это чудовище! Милана с удовольствием просыпалась бы под ласкающую слух мелодию мобильника, но ее отец, консерватор, настоял на том, чтобы дочь подпрыгивала на постели от громкого и противного звонка старого будильника. Как часто девушка просыпалась под звон этого монстра с желанием схватить его и вышвырнуть в открытое окно, чтобы тот заглох раз и навсегда, но знала, что такой поступок ей не под силу: это вызовет гнев отца, и в итоге для Миланы будет испорчен день, а для мамы – и того хуже.
Девушка прикрыла глаза и решила еще немного понежиться в постели. Казалось, прошло всего несколько секунд, но ненавистный будильник вдруг заорал своим противным дребезжащим голосом и от радости забренчал, запрыгал на прикроватной тумбочке.
– Я тебя все равно когда-нибудь прибью, – пробормотала Милана.
Почти сразу же раздался знакомый стук в дверь.
– Рота, подъем! – услышала она за дверью голос отца и крикнула, что уже встает.
Отец Миланы – бывший военный. После травмы ноги его отправили в запас, но командный тон и желание подчинять себе других засели в нем навсегда, пустили корни так глубоко, что не вырвешь. Это он установил правило для дочери бегать по утрам и взвешиваться, решив, что Милана сутулится и имеет склонность к полноте.
– Ты должна научиться следить за собой. Всегда! – произнес он голосом, не терпящим возражений.
И вот уже несколько лет каждое утро Милана выходила на беговую тренировку. Первое время ей было очень трудно. Девушка училась в медучилище в городе, до которого нужно было добираться минут сорок, а до этого она должна была совершить пробежку, принять душ, позавтракать и сломя голову мчаться на автобусную остановку. Сейчас уже стало легче: учеба закончена, Милана пока еще не работала, но самое главное – три раза в неделю она встречалась в парке со своим парнем, Русланом. Вместо занятий спортом они уединялись, шли к реке, и там в их распоряжении было целых сорок минут.
– Милана, поторопись! – крикнул отец, когда она замешкалась в ванной комнате.
– Иду! – отозвалась девушка и поспешила надеть кроссовки.
Отец назвал ее Миланой, а это означало одно из двух: или он в плохом настроении, или снова что-то для нее выдумал. Обычно он называл ее Ланой, а мама – Милой. После рождения дочери мама хотела назвать ее Людмилой, а отец – Светланой. Родители долго не уступали друг другу. Мама доказывала, что девочку можно будет звать по-разному – Люда, Людмила, Мила; отец предлагал – Света, Светлана, Лана. В итоге она нашли компромисс, назвав дочь Миланой, чтобы мама могла называть ее Милой, а отец – Ланой. Наверное, это был единственный случай, когда отец уступил матери самую малость, в последующей их совместной жизни все решения оставались за ним. Миланой родители называли ее редко, в основном при важном разговоре.
