Новый день в нашей семье начался как обычно — со скандала.
— Не понимаю, — грозно сдвинув брови к переносице, выговаривал
мне муж, — почему каждый Новый год мы должны встречать именно у твоих
родственников?! Может, хотя бы раз для разнообразия съездим к моим?
Старательно сохраняя внешнее спокойствие, я поставила перед
ним тарелку с яичницей и беконом и тихо возразила:
— Андрей, ты сам так решил когда-то... На Новый год — к моим
в Зеленоград, на Рождество — к твоим в Ногинск. Уверен, что именно сейчас нужно
что-то менять?
Оставив мой вопрос без ответа, он принялся за завтрак.
Старательно пережёвывая кусочки бекона, муж опять нахмурил лоб. Наверное,
думает, чем бы ещё меня зацепить, ищет повод вывести из равновесия.
Подобное общение между нами с каких-то пор стало почти
нормой. Как-то постепенно и незаметно из любящих супругов мы превратились в
вечно недовольных друг другом людей. Периоды взаимных претензий сменялись
короткими перемириями, и тогда в наш дом опять возвращалась любовь. Но её божественное
дыхание раз от раза становилось всё слабее и реже, а былой накал утрачивал свою
яркость.
— Свинина пережарена, — изрёк, наконец, муж, разделавшись с
завтраком. Эта фраза в его понимании была синонимом слова «спасибо».
— Всегда пожалуйста, Андрюша, — с лёгким сарказмом ответила
я, намекая на то, что встала на час раньше него, чтобы приготовить завтрак.
Не оценив моей иронии, он поднялся и вышел из кухни с
непроницаемым лицом. Вместо обычной благодарности, тёплых супружеских объятий и
поцелуя в щёку мне остались лишь хлёсткие слова о том, что свинина была пережарена.
***
День тридцать первого декабря выдался в этом году морозным и
солнечным одновременно. Несмотря на недавний протест, Андрей ещё с вечера
заправил машину и поставил будильник на семь часов, чтобы выехать в Зеленоград
пораньше. Утром мы загрузили пакеты с подарками для родственников в багажник и
около девяти тронулись в путь.
— Солнце, какое яркое! Выжигает глаза… — недовольно
проворчал он, когда утреннее светило поднялось над горизонтом. Это были его
первые слова за сегодня.
— Угу, — неопределённо буркнула я в ответ просто для того,
чтобы поддержать разговор. В отличие от вечно всем недовольного мужа, солнце не
выжигало мне глаза, наоборот, поднимало настроение, давало стимул жить. В
хмурые и ненастные дни на душе было совсем тоскливо.
Примерно через полчаса за стёклами автомобиля замелькали
дома родного города. В нём я выросла и окончила школу. Здесь до сих пор живут
все мои близкие родственники.
Несмотря на ранний час, на улицах царило оживление: кто-то
спешил за продуктами к праздничному столу, кто-то запоздало покупал пушистую
ель, чтобы порадовать домашних, кто-то шёл поздравлять родственников. Лица
горожан казались мне счастливыми и улыбчивыми, будто бы у каждого из них в
жизни всё было хорошо. Мне захотелось выйти из машины, пройтись пешком, стать
частью этой жизнерадостной толпы, но мрачный вид мужа за рулём моментально
отсекал желание даже думать об этом.
***
Родительский дом, расположенный в пригороде, был построен
моим отцом ещё в те времена, когда я училась в старших классах, а моя младшая
сестра Юлька была милой десятилетней девчушкой. Обе мы с тех пор сильно
изменились, но она, в отличие от меня сегодняшней, не утратила способности
восторгаться жизнью и верить в лучшее будущее.
Андрей припарковал машину возле ворот и взглянул на меня:
— Катя, ты так и будешь молчать? — с лёгким раздражением в
голосе спросил он. — Стоило тащиться сюда, чтобы портить людям праздник!
Помолчать ты с успехом могла бы и дома.
— Вообще-то, я думала, что это ты молчишь. Видимо, ошиблась.
Извини...
Я повернулась и посмотрела на него, но прочесть что-либо в
его глазах было невозможно. Несколько мгновений мы сидели молча. Раньше Андрей
наклонился бы ко мне и поцеловал, сказал, что любит, но такие проявления
нежности в последнее время стали большой редкостью.
— Ну, хватит, дуться! — примирительным тоном сказал он. —
Вон, смотри, Юла уже бежит встречать нас.
Распахнув боковую калитку возле больших автоматических
ворот, на улице показалась младшая сестра. Она выскочила прямо в кухонном
фартуке, повязанном поверх красного трикотажного платья. Глядя на её сияющее
лицо и радостную улыбку, я подумала, как подходит ей прозвище, которое давно
уже придумал мой муж. Своим подвижным и заводным характером Юлька,
действительно, напоминала юлу.
— Катька! Сеструха! — кинулась она ко мне, едва я успела
ступить ногами на землю. Свой восторг от встречи Юля проявляла так бурно, что я
чуть не рухнула обратно в машину, успев вовремя схватиться рукой за дверцу.
Ещё больше обожания досталось моему мужу, который в это
время тоже уже успел выбраться из автомобиля.
— Андрэ! — прокартавила сестра на французский манер. —
Неотразим как всегда! Красив и элегантен! Бодр и свеж! К тому же безумно
сексуален!
— Юла, ты меня засмущала! — с улыбкой сказал Андрей и
распахнул свои руки для объятий. Юлька взвизгнула, подбежала к нему и повисла
на шее.
В такие мгновения хотелось верить, что всё ещё между нами
наладится, что это всего лишь временный разлад, и впереди нас ждёт счастье. Что
ещё много-много лет мы будем приезжать сюда на Новый год, а Юлька, вот также, с
шутками и смехом станет встречать нас у ворот. Такой вот несбыточный образ
будущего...
