Голова гудела, глаза резало от напряжения. Джаспер сдвинул очки на лоб, с силой потер переносицу, но облегчения это не принесло. Уже битый час он пытался разобраться в финансовой отчетности больницы, оставленной его предшественником.
Черт бы побрал Марвина и его махинации с откатами за вакцины. Списания на несуществующие закупки, липовые тендеры… Совет снял коллегу, теперь ему светит срок, но латать дыры придется Джасперу.
Он устало провел рукой по лицу и взглянул на часы. Глубокая ночь.
Работал семь дней в неделю – и этого, похоже, мало. Теперь придется здесь жить. Джаспер свернул документы, выключил компьютер.
– Нет, на сегодня хватит. Домой.
Взяв портфель и накинув плащ, он вышел в тускло освещенный холл.
Коридор был забит каталками и временными койками с пациентами. Больница задыхалась. Каждый чертов день – нехватка мест, персонала, кислорода. COVID. Боксы и палаты закончились уже давно, теперь больные заполняли даже проходы. Скорые прибывали быстрее, чем удавалось находить места для людей.
Автоматические двери разъехались, впуская в помещение ледяное дыхание осени.
На стоянке замер голубой фургон с надписью IHS – Indian Health Service[1].
Внутри вспыхнуло раздражение. Только благотворительности не хватало.
– С каких пор мы стали филиалом больницы резервации? – буркнул он, когда к нему подошла доктор Ай Фудзивара.
Она выглядела так, словно не спала трое суток.
– Я как раз шла к вам, – устало произнесла Ай.
Она кивнула в сторону команды фельдшеров у фургона. Те стояли рядом с носилками, на которых лежал человек. Лицо покрыто ожогами, руки забинтованы, аппарат искусственного дыхания мерно подавал воздух в его легкие.
– У них нет мест в реанимации.
Затем, понизив голос, раздраженно добавила:
– Они говорят, что, если мы его не примем, он не доживет до утра.
Джаспер стиснул зубы.
– Перевод согласован?
Ай отвела взгляд.
– Да. Бывшим главврачом.
В груди неприятно кольнуло. Ну конечно. Марвин Рэндольф. Какой сюрприз.
Джаспер тяжело выдохнул.
– Кто он? Что случилось?
– Нашли в резервации, личность не установлена. Без сознания, без документов.
Джаспер снова посмотрел на пациента, затем на врачей из IHS.
– И теперь, благодаря Марвину, это наша проблема.
Он махнул рукой.
– Хорошо. Оформляйте.
Фельдшер IHS передал документы доктору Ай, сухо кивнул и, не дожидаясь ответа, направился к машине. Фургон бесшумно развернулся и скрылся в ночи.
Джаспер проводил взглядом носилки, исчезающие за дверями реанимации. Безымянный пациент растворился в водовороте ночной смены – еще один неизвестный в бесконечной череде тех, кто завис между жизнью и смертью.
Только вот… не всем удавалось найти дорогу обратно.
Дождь стекал по окнам тонкими струйками, словно слезы. Томас усмехнулся, покачал головой, отгоняя наваждение. Странно – почему на ум приходят такие меланхоличные образы?
– Черт, – пробормотал он. – Просто осенняя хандра.
Он достал ключи. Металл тихо звякал в такт шагам, когда Томас поднимался по ступеням. Внутри зрело странное чувство: словно он проживал этот момент уже сотни раз. Еще один виток в бесконечном цикле.
Каждая деталь была до боли знакома – запах влажного асфальта, тяжесть серого неба, теплый шепот дождя. Даже звук ключа в замке отозвался в голове, как неотъемлемая часть вечера. И все же именно эта цикличность дарила странный комфорт.
«Вот я и дома», – подумал Томас, глядя на свет, струящийся из окна. Здесь его ждали тепло и покой, уютное убежище, которое он называл своим.
Он повернул ключ. Щелчок показался слишком громким на фоне шелеста дождя, будто само возвращение хозяина разрушило тихую идиллию этого вечера. Дверь открылась легко. В прихожей пахло древесиной и чем-то сладковатым, почти неуловимым. Он на мгновение замер, прислушиваясь.
Его встретил привычный полумрак. Только настольная лампа в гостиной разгоняла темноту теплым светом. Томас снял пальто, повесил на крючок, пригладив ткань. Рукой случайно задел белый конверт, лежащий на столике. Тот с шуршанием упал на пол. Томас подобрал его, повертел в руках – обычный почтовый, без адресата. Пожал плечами и прошел вглубь дома.
Здесь никогда ничего не менялось. Книги на полках стояли ровными рядами, молча наблюдая за жизнью хозяев. На диване лежал оставленный им с утра аккуратно сложенный плед. Томас задержал взгляд на пианино в углу. Крышка была поднята, намекая на то, что инструментом недавно пользовались.
Из гостиной доносились приглушенные звуки музыки. Барочная мелодия, вплетающаяся в вечернюю тишину. Он никогда не любил классические композиции, особенно доведенные до совершенства. Но не спорил с ее вкусом – в этих мелодиях было что-то, что, казалось, делало ее по-настоящему счастливой.
– Дорогой, это ты? – ее голос раздался из кухни, теплый, привычный.
Шаги растворялись в тишине. Он пересек коридор, и мягкий свет лампы выхватил женский силуэт из полумрака. Светло-русые волосы падали на лицо. Все было настолько привычным, что Томас ощутил странное спокойствие.
– Привет, – он приблизился и поцеловал супругу в шею. – Смотри, нашел в прихожей конверт. Ни адреса, ни адресата.
– Да, – она вернулась к готовке. – Подобрала на пороге, когда возвращалась с прогулки.
