В не столь давние времена, еще не совсем ушедшие (и никогда не уйдут, если честно) в зыбкую страну забывания, я провел одно удивительное лето в деревне.
Может быть, удивительное, не совсем верное слово, чтобы выразить весь тот свет и тьму, всю любовь и надежду, боль и ужас, что я испытал тогда, но и по-другому сказать я не могу. Удивительное.
Я видел загадочные корни мифов в глубокой темноте, в страшных душных недрах, как корни древних, пугающе исполинских, но все еще растущих деревьев. Я поверил в сказку или я хотел бы поверить.
Иными словами, я жил в обычной реальной жизни.
Я попытаюсь рассказать, конечно, заранее зная, что ничего хорошего из этого все равно не получится. В любом случае, это нужно исключительно мне самому.
1
Когда едешь по вечернему, изрядно нагретому за день шоссе, без особой цели и, слившийся с движением почти до автоматизма, видишь вдруг пыльную грунтовую дорогу, уводящую в сторону, в странную и смутную даль, и внезапно сворачиваешь на нее, как это назвать? Если, как поется в той древней песне, «судьба нечаянно нагрянет», то это как раз тот случай.
Судьба. Хотел бы я в нее не верить.
Отматывая все назад в своих пожухлых мыслях, я со всей безысходной остротой понимаю, что по-другому и не могло произойти, вопреки самым явным, но в данном случае призрачным шансам. Колдовство? Да, если это именно то слово, которым называется любой судьбоносный поворот в твоей жизни. И не только в твоей, потому что жизни сплетаются как узор в причудливом ковре. Но хотел бы я все изменить? Думаю, да. Или – нет.
Семь километров грунтовки, колосящиеся поля с одной стороны, тенистый ряд деревьев- с другой, и я снова выезжаю на асфальт, не такой, правда, чистый, как на шоссе, и вижу довольно приличных размеров деревню вокруг себя – с клубом, к которому ведет центральная улица, и монументом с именами павших в Великой Отечественной.
Я не задерживаюсь здесь, непонятно какими чувствами зная, что моя дорога лежит немного дальше. Почему, как – таких вопросов я не задаю. Просто смотрю по сторонам, сбавив скорость. У меня странное настроение. И мне хочется проехать еще.
Я проехал мимо ее дома. Это все, что я могу пока сказать. Я еще не знал ничего. Потому и вы не знаете. И ничто не кольнуло в глубине души. Бывают ли в жизни предчувствия? Похоже, не в тот раз. Но, так или иначе, я уже был во власти судьбы. И пока она несла меня дальше. Кажется, я даже ни на секунду не задумался над тем, какого, извините, хрена, я оказался здесь, зачем еду неведомо куда, черт знает, чем руководствуясь. Не думал. Честно, не думал.
Неправда. Может, я и спросил себя: «Куда это я?» Может, и спросил. Но едва ли всерьез.
Вообще-то у меня была определенная цель, но при этом было и свободное время, а еще некоторые сомнения, хочу ли я двигаться к той своей цели, надо ли оно мне, мое ли оно. Вот поэтому, наверное, я и свернул. Впрочем, не только поэтому, конечно.
Совсем недавно я был музыкантом. Н-да… слово-то какое громкое для бас-гитариста, играющего по ресторанам, где все еще приветствуют живую музыку. Но, как ни посмотри, музыка была моей жизнью. У нас был свой слаженный коллектив, мы все любили наше общее дело и вечерами играли хорошую музыку. Можете не верить, но у нас даже была своя публика. И мы зарабатывали, и иногда весьма неплохо. Не так, чтобы чересчур шиковать, но на жизнь в целом хватало. У ребят и у нашей вокалистки бывали и посторонние заработки, я же целиком отдавался нашим выступлениям и репетициям. Я был одинок и не особенно прихотлив. Я даже умудрялся откладывать.
Потом как-то вдруг появилось одно нехорошее слово, ставшее на долгое время самым популярным на планете. Наше основное место обитания было поглощено одной крупной сетью питания, где мы оказались не востребованы. Хозяин ресторана, наш хороший друг и, смею думать, почитатель, с огромным сожалением расставался с нами, но он не мог пойти против обстоятельств.
Мы все же продолжали играть, но теперь это были исключительно популярные хиты и шансон. Мы и раньше, бывало, не гнушались исполнять самую разнообразную музыку (куда деваться, без этого не прожить), если нам за нее приемлемо платили, но теперь она составляла абсолютно весь наш репертуар.
И то ли наш внутренний стержень оказался слишком слаб, то ли что, но в итоге все разбежались. И вот здесь я подхожу к тому, почему оказался на этой дороге.
Я рано осиротел, но не остался совсем уж без родственников. И однажды мне позвонил дядя, старший брат матери и предложил на пару с ним возить грузы из одного города в другой или куда придется на его «Камазе». Я, подумав и погрустив, в принципе согласился, но работа должна была начаться в сентябре (до этого у дяди были свои дела), а впереди еще почти все лето.
Но я поехал к дяде, то ли обговорить детали, то ли просто с визитом; я ведь действительно давно его не видел – можно сказать, что и соскучился.
Я ехал по шоссе на своей старенькой «Ниве», а сам все размышлял над тем, какая жизнь мне отныне предстоит. Не самые веселые и радужные мысли.
Пока не увидел эту странно манящую грунтовку, уводящую в загадочную левитановскую даль.
