Всем принцессам, которые не преминули бы отправиться в тот туннель за бутылкой выпивки и неудачными решениями.
And I was runnin’ far away
Would I run off the world someday?
I was dancing in the rain
I felt alive and I can’t complain
But now take me home
Take me home where I belong
И я бежала из дома прочь.
Вдруг я однажды сгину в ночь?
Я танцевала под дождем,
И я жила, обиды прочь смахнем,
А ныне отнеси меня домой,
Уже пора туда, где дом родной.
Аврора – «Побег»
Смерть – немалая цена за водку.
Последнее, что я запомнила, – оглушительный рев, эхом прокатившийся по узкому туннелю. Затем – решение на свой страх и риск отправиться во вражеское королевство, а не остаться погибать от голода возле каменной стены, которую нам не под силу сдвинуть.
Дни блуждания по туннелю, с каждым шагом усиливающаяся жажда и, в конечном счете, горячечный бред.
Видимо, тогда-то мы с кузеном Давином и решили откупорить бутылку водки, чтобы согреться.
Возможно, именно в этом мы совершили ошибку. Были слишком дезориентированы, не заметили, как к нам подкрались солдаты, и слишком пьяны, чтобы сопротивляться.
А возможно, мы совершили ее раньше, на много месяцев раньше, когда я решила отправиться в туннели.
В любом случае, где-то мы ошиблись – с этим не поспоришь, когда приходишь в себя на полу сокэрской темницы.
Голова раскалывалась.
Нет, пожалуй, по ней скакал табун лошадей, каждый удар копытом был сильнее предыдущего. Я с трудом разлепила веки и обвела затуманенным взором тускло освещенное помещение: от железных прутьев с трех сторон до сомнительной чистоты металлического горшка в углу.
Темница. Я в темнице.
Наконец, взгляд остановился на размытых очертаниях кузена в соседней камере. Давин вздернул бровь, хотя это движение заставило его сморщиться. Он поднял связанные руки к голове, как будто мог убрать боль.
Мои запястья дернулись одновременно с его, и, опустив глаза, я увидела, что в плоть впиваются грубые волокна веревки. Ясно. Они нас еще и связали. Опершись руками о холодный каменный пол, я с усилием села, смаргивая звездочки, мерцающие перед глазами.
– Ну, если они думали сурово обойтись с нами, то промахнулись. По сравнению с пещерами, это – отдых! – Голос Давина был хриплым после длительного молчания.
Что верно, то верно. Хотя по-прежнему стояла холодрыга, воздух, скудные порции которого проникали в камеру через крошечное окошко, был морозен и свеж, не в пример стылости и затхлости туннелей.
Если уж на то пошло, помещение было открытым, ряды пустых камер разделяли лишь прутья.
– А кто такие «они»? – Мои губы словно были склеены, голос прозвучал тихо и хрипло.
Сокэряне, само собой. Но кто из них? И где остальные заключенные?
– Звезды мне на голову, если я знаю! Последнее, что помню, – тряпку у лица, а потом – ничего, пока не очнулся здесь, – Давин замолчал, откидывая руками черные пряди, упавшие на глаза.
– Как думаешь, у какого клана мы имеем удовольствие гостить? – Я смутно отметила, что должна бы паниковать, но все казалось каким-то нереальным.
Принцесс не сажают в темницы.
Давин демонстративно огляделся и тихо присвистнул.
– Судя по высочайшему качеству ночных горшков и душку, что доносится из того угла нашего пристанища, – Он махнул рукой за спину, – я бы сказал, что мы попали в клан Драконьей Отрыжки.
Я фыркнула:
– Такой вообще существует?
– Без понятия! – Он пожал плечами. – Но если нет, то необходимо его создать!
Я покачала головой, сдерживая дрожь.
– На этот раз мы и вправду вляпались, да? – Давин вздохнул, почесывая многодневную щетину.
– Так и есть! – ответила я, качая головой, не в силах в это поверить. – Знаешь, что сказал мне папа? Он сказал: «Тьфу, пропасть, Роуэн! Можно мне хоть на пять минут отлучиться, чтобы ты не удирала творить глупости?»
Я постаралась как можно точнее изобразить манеру речи отца, но на последнем слове суровость вытеснил внезапный приступ смеха. И правда, глупость какая-то! Подумать только, это было сказано по случаю, когда он всего-то застукал меня за игрой на деньги в деревенской таверне.
Что бы он подумал теперь?
Давин засмеялся вместе со мной, а от барабанной дроби в голове стоило отбросить мрачные мысли о том, что может ожидать нас в будущем.
– А последнее, что сказала мать: «Постарайся на этот раз держаться подальше от шлюх!»
После этих слов я так зашлась от хохота, даже слезы по щекам потекли.
– Значит, хоть один из нас справился, – выдавила я, пытаясь отдышаться. – Если только ты ничего не скрываешь.
Давин попытался ответить, но его гогот перешел в хрип. Этот звук немного отрезвил и напомнил, как давно мы ничего не ели и не пили, кроме водки. Я принялась тщетно шарить по камере в поисках питья.
Они забрали наши мечи и мою сумку с оставшимися бутылками водки.
Наши фляги опустели не позднее, чем день назад, смотря сколько времени мы провели в этой темнице. Однако я понимала, что долго мы здесь пробыть не могли. Голова еще кружилась от оставшегося в организме алкоголя вперемешку с тем, чем нас одурманили.
