Шел первый мой полевой сезон. Впервые после института мне надо было отыскать в глухой тайге настоящую урановую руду с богатым содержанием металла, чтобы потом предложить нашей промышленности объект, который можно было разрабатывать и получать прибыль. А потом мне надо получить государственную премию и поездить по свету. Я уже раскатал губы и знал, куда я потрачу полученную премию: сначала я поеду в Австралию, искупаюсь в прозрачной воде, насмотрюсь на кораллы, красивых рыб и симпатичных девушек, а потом, когда вернусь домой загорелый и отдохнувший, куплю роскошную и удобную квартиру в центре города, женюсь на простой симпатичной деревенской девушке и подумаю, что бы еще найти, чтобы потом получить еще одну большую премию и съездить с семьей по теплым морям.
Но это еще было только в моих мечтах. А сейчас я брел один по тайге, вдалеке от людей и от населенных пунктов, одетый в болотные сапоги, брезентовую робу, в накомарнике, в перчатках, с рюкзаком на спине, радиометром и полевой сумкой. На голове у меня потрескивал телефон от радиометра, а на шее висели навигатор и компас. В тайге было жарко – около тридцати градусов, и я обливался потом в своей брезентовой робе. Но раздеться было нельзя – сразу же налетят огромные оводы, а ближе к вечеру появятся комары с мошкой. Когда было совсем невмоготу, я зажигал дымокур и лежал около него, пока не появятся силы идти дальше по маршруту, который я составил еще вечером в палатке.
На геологическую карту я вынес несколько радиометрических аномалий, которые мне надо было проверить, и если они подходят под будущее проявление урана, то отобрать пробы, образцы и все описать в моей полевой книжке – координаты, с чем связана радиоактивность и номера проб и образцов.
Одну аномалию я уже нашел, но она была слабой и много времени у меня она не заняла. Но и с нее надо было отобрать пробы и образцы, которые сейчас лежали у меня в рюкзаке, грозя раздавить мой обед в лепешку. Еще в начале моих маршрутов я отказался от приготовления обеда на костре и брал с собою суп в стеклянной банке, банку концентрированного молока и пачку печенья. Обед занимал теперь всего десять минут, потом просто отдых с сигаретой и можно было двигаться дальше. Времени у меня было мало – надо было пройти по тайге десять километров и найти несколько радиометрических аномалий, которые были обнаружены в ходе аэросъемки. Потом можно было идти в лагерь и там растянуться на час после ужина на нарах в палатке. Перед сном надо было привести полевую книжку в порядок, а образцы с пробами уложить в ящики, которые стояли у входа. Когда эта после маршрутная процедура заканчивалась, то обычно наступала ночь, и мне надо было залазить в спальный мешок, чтобы как следует выспаться для следующего маршрута. На самодельной полочке лежала, среди полевых книжек, книга на французском языке, но только я ее открывал, то сразу засыпал.
Хорошо, что еще не было дождей, думал я, слушая треск радиометра. Навигатор висел у меня на шее и когда я на него в очередной раз взглянул, то понял, что я подхожу к следующей аномалии. Чтобы не терять время даром, я уселся на покрытый мхом гранитный валун, достал полевую книжку и начал писать – координаты, азимут, по которому дальше пойду, радиоактивный фон и все, что было вокруг меня. Покурив напоследок, я одел накомарник, вытащил компас, посмотрел на ориентир и встал с гранитного валуна. Теперь я чувствовал себя ходячим компьютером с прибором: – мне надо было найти эпицентр аномалии и опробовать ее. Ни на другие мысли у меня просто не было времени – я превращался в автомат.
Я шел по сети, которую уже разбил в своей голове – профили были около трёхсот метров, а расстояние между ними было пятьдесят метров. Это была стопроцентная методика обнаружить парой профилей аномалию. Когда я прошел первый профиль, то сразу нашел увеличение радиоактивности. Вышел в фон, и пошел на второй профиль. На нем было такая большая радиоактивность, что я понял, – дальше ходить по профилям не было смысла: – надо было отыскивать эпицентр. На большой сук я повесил рюкзак и стал ходить короткими профилями – метров по двадцать, отмечая максимумы клочками бумаги. Когда я закончил, то картина гамма поля уже была в моей голове. Чтобы ничего не забыть, я уселся на камень и начал писать все, что я видел – координаты, значения гамма-поля и значение его в эпицентре. Когда я закончил с писаниной, то достал геологический молоток и осмотрелся – где бы мне начать колотить по гранитным глыбам и набрать пробы в мешочки.
Самая большая радиоактивность была у огромного гранитного валуна: – там радиометр просто зашкаливал на всех диапазонах . Наверное, там и находиться моя будущая государственная премия: квартира в центре города, пляж на Большом рифе и всеобщее уважение со стороны начальников геологической экспедиции. Помахивая молотком, я подошел к валуну, сел около него и достал сигареты – впереди была тяжелая работа, и я не собирался отвлекаться на всякие мелочи, вроде сигарет.
Было хорошо: надо мной махали своими ветвями высоченные сосны, а со стороны реки доносилось журчание воды, которая преодолевала очередной перекат. Если бы не работа, можно было сделать нехитрую удочку и, привязав сделанную мной тут же муху, наловить ведро хариусов. Потом их слегка посолить, наесться вкусной строганины и уснуть до самого вечера. Но с этой работой на рыбалку времени не было, и оно было просто драгоценное, это время. Я утешил себя тем, что потом отведу себе душу на Большом коралловом рифе, а сейчас надо было работать, работать и работать…
